– В последнее время из института никого не увольняли? У кого-нибудь мог быть на него зуб?

Итан чуть не рассмеялся.

– Нет, не увольняли никого. А что касается зуба – тут да. Работать с Эйбом нелегко.

– Что вы имеете в виду?

– Он… – Итан пожал плечами. – В прежние времена его можно было бы охарактеризовать словом «сверходаренный», но теперь оно обрело иной смысл. Он не анормальный, но он выдающийся гений и не самый снисходительный человек.

– А поточнее, что это значит?

– Он жесткий. Трудный. Пренебрежителен к тем, кто не достигает его уровня, а это означает – практически ко всем.

– Включая и вас?

– Иногда. Но я не вламывался в его дом, если вы спрашиваете об этом.

– Не об этом, – сказал Куин, поднимая руки. – Мы просто пытаемся понять, чем кому-то мог помешать Каузен.

– Помешать? – Итан перевел взгляд с одного агента на другого. – Вы меня извините, но я пока чего-то недопонимаю.

– Это было не просто ограбление, – сообщил Куин. – Они ворвались в дом, когда он был там. Произошло столкновение, и доктор Каузен исчез. Мы предполагаем, что его похитили.

Итан откинулся на спинку стула, пытаясь переварить услышанное. Похитили? Кому могло понадобиться похищать Эйба?

– Доктор Парк…

– Итан.

– Итан, не могли бы вы рассказать нам, над чем работал доктор Каузен?

– Эпигенетические корни экспрессии аберрантного гена.

Агенты переглянулись. Куин развел руками, поднял брови.

«Ну хорошо».

– Вы когда-нибудь слышали о когорте Голландской голодной зимы? – спросил Итан. Недоуменное выражение не исчезло с лиц агентов. – К концу Второй мировой войны Германия спровоцировала голод в Нидерландах. Называлось это «голодной зимой». Умерло тогда около двадцати тысяч человек. Как можно предположить, беременные женщины в это время рожали слабых детей. Это все логично. Но вот что удивительно: эти дети в свою очередь рожали детей с такими же проблемами. Как и их дети в свою очередь. В кратком изложении это и есть эпигенетика.