Дым струится из разбитых витрин магазинов, несмотря на дождь. Тротуар усыпан битым стеклом, посреди улицы валяется детская деревянная кукла без головы. Повсюду раскиданы отсыревшие страницы, исписанные аккуратными колонками цифр, – остатки гроссбуха. Абдул Карим быстро пересекает до рогу.

Дом Гангадхара лежит в руинах. Абдул Карим входит в распахнутые двери, невидящими глазами смотрит на почерневшие стены. Мебели почти не осталось. Лишь шахматный столик стоит, нетронутый, посреди гостиной.

Абдул Карим лихорадочно обыскивает дом, впервые заглядывает во внутренние комнаты. Даже занавески сорваны с окон. Здесь никого нет.

Он выбегает на улицу. Родственники жены Гангадхара – он не знает, где они живут. Как выяснить, все ли в порядке с Гангадхаром?

Соседний дом принадлежит семье мусульман, которых Абдул Карим иногда встречает в мечети. Он колотит в дверь. Ему кажется, что он слышит шорох изнутри, видит, как дергаются занавески наверху, – но никто не откликается на его исступленные мольбы. Наконец, с окровавленными руками, он понуро бредет домой, в ужасе озираясь. Неужели это действительно его город, его мир?

Аллах, Аллах, зачем ты меня оставил?

Он видел великолепие трудов Аллаха. Тогда к чему все это? Неужели все те вселенные, все те реальности были лишь сном?

Идет дождь.

Кто-то лежит лицом вниз в канаве. Дождь намочил рубашку на спине, смыл кровь. Абдул Карим сворачивает к человеку, гадая, кто это, жив он или мертв – он молод, это может быть как индус, так и мусульманин, – и замечает позади, у входа в переулок, толпу молодых людей. Возможно, среди них его ученики, они по могут.

Они движутся с хищной целеустремленностью, которая пугает Абдула Карима. Он видит палки и камни.

Они надвигаются, подобно цунами, подобно удару грома, сея смерть и разрушение. За шумом дождя он слышит их крики.

Отвага оставляет Абдула Карима. Он бежит к своему дому, входит, запирает дверь на замок и щеколду, захлопывает все окна. Проверяет мать – она спит. Телефон не работает. Дал на плите выкипел. Абдул Карим выключает газ и возвращается к двери, прикладывает к ней ухо. Он боится выглянуть в окно.

Сквозь шелест дождя он слышит, как мимо пробегают молодые люди. Слышит далекие вопли. Снова звук бегущих ног, потом остается только дождь. Подоспела ли полиция? Армия?

Что-то или кто-то скребется в дверь. Абдул Карим обмирает от ужаса. Стоит, пытаясь расслышать что-нибудь за шорохом дождевых капель. За дверью кто-то стонет.

Абдул Карим открывает дверь. Залитая дождем улица пуста. У его ног лежит тело молодой женщины.

Она открывает глаза. Она одета в рваные шаровары и рубаху, ее длинные волосы, мокрые от дождя и крови, облепили шею и плечи. На ее шароварах кровь, кровь струится из сотен мелких порезов и рубцов на коже.

Ее взгляд фокусируется.

– Господин учитель…

Он потрясен. Они знакомы? Может, она – его бывшая ученица?

Абдул Карим быстро наполовину вносит, наполовину втаскивает ее в дом и запирает дверь. Повозившись, осторожно укладывает женщину на диван в гостиной, который мгновенно покрывается кровавыми пятнами. Женщина кашляет.