— И это… мы? — запинаясь, проговорил Костя. Он уже рисовал в уме картины эпических сражений, представляя себя героем компьютерной игры, спасающим мир.

Сашка сурово поджала губы, Марк скептически покачал головой, а брат с сестрой настороженно уставились на старика, окончательно не решив для себя верить ему или нет. Лишь Богдан сохранил бесстрастное выражение лица, невольно передавая свое спокойствие и друзьям.

— Может и вы, — ответил старик, отводя взгляд. — Я надеюсь, что вы.

Они стояли на каменных ступенях крыльца, не торопясь заходить внутрь.

— Сказать по правде, вы не первые, кто приходит сюда. Дважды на моей памяти прибывали на Акрид молодые иноземцы. Я видел их: юные, беззаботные, почти дети. Их всегда было шестеро. Парни и девицы, — акридец удрученно опустил голову.

— А что с ними стало? Они вернулись домой? — дрожащим голосом спросила Анжелика.

Гавран посмотрел ей прямо в глаза и тихо ответил:

— Нет, милая. Они сложили свои головы в этих землях.

— Жесть какая! — выдохнул Марк, привычная улыбка в один миг сползла с его лица. — Так вот зачем мы здесь! А кто такая эта королева? Злая тетка в мантии или еще один цветок-убийца?

— Не то и не другое, — хмуро сказал Гавран. — Это крылатая дева из пророчества. Сила ее необъятна, разум жесток и коварен. Я расскажу вам о ней чуть позже.

— То есть, мы или победим ее, или погибнем, как другие, правильно? — спросил Богдан,

— Да. Это так.

— Народ, я понял! — заговорил Ден. — Эти люди просто хотят принести нас в жертву! — в голосе его звучало злое отчаяние, на бледных щеках расцветали пунцовые пятна. — Они не могут защитить свой остров от этой королевы, вот и задабривают ее. А вся эта история про пророчество — чушь полная.

— Ден, друг, да успокойся! — Марк положил руку ему на плечо. — Надо во всем разобраться сначала.

— Нельзя заранее человека обвинять, — сказала Сашка, которой стало стыдно за товарища и ужасно жалко понурившего седую голову старика. — Вы же нам все объясните, Гавран? — девушка с трудом припомнила имя аборигена.

— Мне нечего таить, — ответил тот, распахивая тяжелую дубовую дверь. — Проходите в мой дом, друзья. Здесь вы будете в безопасности, поразмыслите спокойно. Захотите уйти — удерживать не стану. И я понимаю тебя, друг мой, — он повернулся к Дену, — хоть ты и говоришь страшные вещи. Но я докажу, как словом так и делом, что нет у меня злого намерения. В любом случае, теперь мой дом — ваш дом. Вот уже почти полгода я один как перст, и вы для меня — желанные гости.

Молодые люди вслед за хозяином вошли в дом и оказались в просторной квадратной комнате, служившей, кухней, столовой и гостиной одновременно. В помещении приятно пахло сушеными специями и мясным бульоном. Справа от входа виднелся небольшой очаг, похожий на русскую печь, из которого выглядывали пузатые железные котлы с длинными ручками. На полу перед очагом размещался большой таз, наполненный кукурузными початками, а рядом две посудины поменьше — в одной лущеные зерна, в другой — очищенные кочерыжки. Центральное место занимал большой деревянный стол на толстых ножках, окруженный невысокими табуретами. Слева под широким окном располагалась длинная лавка, на дощатом полу перед ней лежал цветастый, местами сильно вытертый, ковер. Витая лестница в дальнем углу комнаты убегала на второй этаж.

— А у вас тут уютно, — похвалила Анжелика, — и пахнет вкусно, — она потянула носом воздух.

Гавран, смущенно улыбаясь, снял шляпу и повесил ее на крюк у двери:

— Я утром готовил мясо и овощи. Прошу к столу, дети мои. К обеду у меня есть доброе вино и пиво, — и он захлопотал у очага.