Сейчас все выражают сожаления.
– Как вы его лечите? – спросил Макнил.
Врач снял с изножья кровати Шона карту и изучил записи. Потом вздохнул.
– Мы даем ему стероиды. Он принимает обычный курс. У него ОРДС.
– Что это значит? – Марта вцепилась в руку бывшего мужа.
Но Макнил знал, что это означает. Когда эпидемия только начиналась, всем полицейским рассказали о симптомах и почти неизбежном течении гриппа. Как и любой грипп, он начинается с ломоты в теле, температуры, больного горла и кашля. А затем быстро переходит в прогрессирующее и необратимое поражение дыхательного тракта, так называемый «острый респираторный дистресс-синдром» – ОРДС. Начинается он как пневмония, но не поддается лечению антибиотиками или антивирусными препаратами. Макнил знал, что стероиды – последняя надежда, но даже они вряд ли остановят развитие воспаления, которое приводит к фиброзу и смерти.
– Все зависит от того, насколько крепкий у ребенка организм, – сказал врач. – Насколько эффективно его иммунная система борется с болезнью.
Макнил посмотрел на измученного мальчика в кровати. Он выглядел таким маленьким и беззащитным. От этого гриппа умирают и взрослые. Он скашивает здоровых, крепких и спортивных мужчин, как ветер соломинку. Какая надежда остается ребенку? Макнил закрыл глаза, понимая свою полную беспомощность. Но ведь он же отец, черт возьми! Должен оберегать сына и смотреть, как тот вырастет. Услышав, как сын зашелся в жестоком, выворачивающем наизнанку кашле, Макнил снова открыл глаза и почувствовал, что его переполняют слезы.
– Сколько ему осталось?
Врач пожал плечами. Он был столь же бессилен помочь мальчику, как и отец.
– Если продержится еще час, может, у него будет шанс выкарабкаться.
III
Выйдя наружу, Макнил стянул маску и вдохнул полную грудь холодного январского воздуха. Обнял Марту за плечо и почувствовал, как все ее тело содрогается от сдерживаемых рыданий. В полузабытьи они прошли мимо снующих туда-сюда людей, не замечая ничего вокруг, обратно через ворота на Миллениум-вэй. На противоположной стороне дороги тоже стоял забор, и они прошли через проем с нарисованным от руки знаком, указывающим в сторону мотеля «Миллениум», где через пару сотен метров можно было поесть и переночевать.
Но там царило запустение. Дома из осыпающегося кирпича заколочены. На месте снесенного дома завалы обломков и пробивающийся сквозь трещины в бетоне бурьян. Ржавый фонарный столб покосился под немыслимым углом. По периметру старой верфи навалены груды земли. Когда-то великая мечта тысячелетия. Мрачная, заброшенная, обанкротившаяся. Печальное отражение их собственной жизни. Брак лежал в руинах, ребенок застрял в этом жутком месте между жизнью и смертью.
На другом берегу зеркальной излучины реки пробивались сквозь пелену тумана небоскребы Кэнари-Уорф. Предвестники новой эры процветания и возрождения, по крайней мере, так считали их создатели. Но на самом деле такие же бездушные, как и построившие их люди, а теперь в страхе заброшенные.
Над водой раздался какой-то треск, раскатившийся медленным мрачным эхом. Марта подняла голову, как нюхающий воздух зверек. Ее вопрос был скорее машинальным, нежели вызванный интересом. Просто нужно было что-то сказать.
– Что это?
– Наверное, стреляют.
Она нахмурилась.
– Кто стреляет?