Контрабандные схемы Февра прекрасно работали на протяжении 1770‐х годов. Владелец постоялого двора в Ле-Веррьер по фамилии Жанне держал на швейцарской стороне границы склад, а Мишо помогал нанимать носильщиков и подкупать таможенных чиновников. Семейные связи существенно облегчали дело в Безансоне и особенно в Понтарлье, где заместитель инспектора (subdélégué) согласился не обращать внимания на то, что Февр привозил в город. В сентябре 1771 года Февр начал осуществлять разовые перевозки контрабанды для STN. Документально закрепленных страховых услуг он не предоставлял, но обещал безопасную доставку товара: «Не беспокойтесь за судьбу этих книг… Вообще ни о чем не беспокойтесь». Брал он не так уж много – 12 ливров за сотню фунтов, а носильщикам платил и того меньше. Они забирали пачки книг на постоялом дворе у Жанне и перебрасывали их на тайный склад Февра в Понтарлье за 25 су в день – обычная дневная плата неквалифицированного рабочего в Париже, а кроме того, получали обязательную крепкую выпивку. Один из первых тюков весил 109 фунтов, и они возражали: ноша в расчете на одного человека была слишком велика. В конечном счете им удалось заставить Февра снизить вес поклажи до 60 фунтов – и до 50, если на тропе лежал снег. По словам Февра, это были завсегдатаи кабаков в верхних долинах Юры и в большинстве своем особого доверия не заслуживали. Он жаловался на то, что ему приходится иметь дело с «жалкими пропойцами», которые требуют слишком много денег и слишком громко говорят о своей работе, когда приходят за выпивкой на постоялый двор Жанне49. Ходили слухи, что Генеральный откуп подсылает шпионов в распивочные заведения на швейцарской стороне, так что в конце концов Февр перенес базу предприятия в Ле-Веррьер, в дом некоего Монтодона. Его так ни разу и не поймали.

Впрочем, больших денег он тоже не заработал. Контрабанда была для него побочным источником дохода, а основное предприятие, легальная книготорговля, все глубже вязло в долгах. Не будучи в состоянии платить по векселям, которыми расплачивался с агентами своих поставщиков, таких как STN, он торговался и ссорился с кредиторами. В 1771 году у него началась судебная тяжба с Шарлем-Антуаном Шарме, хозяином самого значительного книжного магазина в Безансоне, а в переписке с «Обществом» он то и дело вступал в пререкания относительно той суммы, которую задолжал издательству. Угроза судебного преследования возникла и здесь, и для того, чтобы хоть как-то заставить его выплатить недостающее, издательство отказалось отправить ему последние два из девяти томов «Вопросов к „Энциклопедии“», за которые он уже заплатил и которые были очень ему нужны, поскольку без них он сам не мог получить деньги с клиента.

В январе 1772 года Февр объявил себя банкротом – то есть отнес сведенный бухгалтерский баланс к судебному приставу и приостановил платежи по долгам, тем временем пытаясь договориться с кредиторами и продолжая вести дела, насколько это было в подобных условиях возможно. Владельцы STN наняли адвоката в Понтарлье, пытаясь довести дело до суда, но Февр прислал им письмо, в котором нахально заявил, что взыскать с него не получится даже суммы на покрытие судебных издержек, даже если STN выиграет процесс. Ведь в этом случае он будет писать апелляцию за апелляцией и подвесит дело на веки вечные. Как он заметил в более позднем письме: «Не стоит слушать адвокатов и судейских чиновников, у которых главная забота – вытянуть деньги и втравить обе стороны в запутанные процессуальные действия, конца которым вы не увидите никогда».

Но главным было другое обстоятельство: «Обществу» нечего было у него конфисковать. Как и некоторые другие полуподпольные дельцы, которые не сумели рассчитать возможные риски, он заранее устроил своего рода развод, известный как «раздел телесный и имущественный», для того чтобы сохранить ту собственность, которой жена владела до вступления в брак. «Решение, которого она добилась, защитило меня от всех претензий со стороны кредиторов, – написал он в STN, – поскольку ни мебели в достаточном количестве, ни товаров, которые можно было бы взять в счет уплаты долга, у меня теперь нет. Вам следует принять это во внимание и не идти на риск потерять всю ту сумму, которую вам должны». Тем временем жена Февра продолжала заниматься торговлей и даже ездила – самостоятельно – с продажами по другим городам. Проиграв процесс в суде низшей инстанции, Февр и в самом деле подал апелляцию, а STN, как он и предупреждал, вынуждено было платить серьезные судебные издержки; в конце концов, по прошествии десяти лет, стороны согласились на мировую.

К середине 1783 года, через пять лет после путешествия Фаварже, «Общество» выразило готовность возобновить отношения с Февром, поскольку нуждалось в услугах опытного контрабандиста. Указ Вержена от 12 июня 1783 года породил такой жестокий кризис в книжной торговле, что STN больше не имело возможности рассчитывать только на случайные договоренности с теми или иными агентами по доставке, чтобы отправлять товар на французский рынок. Ему требовался профессиональный страховщик, пусть даже и прошедший через процедуру банкротства, так что осенью 1783 года «Общество» снова стало работать с Февром. После нескольких пробных доставок он выстроил надежную систему контрабанды и 23 января 1784 года подписал официальный договор со служащим STN, который проезжал через Понтарлье в качестве агента по продажам, представлявшего интересы своей фирмы. Ключевой пункт договора гласил: «Я, нижеподписавшийся [Иньяс Февр], гарантирую Типографическому обществу Нёвшателя в Швейцарии, что буду забирать все тюки с книгами, посылаемые г-ну Франсуа Мишо в Ле-Веррьере, а затем в течение двух месяцев доставлять их в Понтарлье за собственный счет и на свой страх и риск, получая по 15 французских ливров с сотни фунтов».

Февр должен был снять складское помещение в Понтарлье специально для того, чтобы хранить тюки с книгами, пока не подвернется возможность отправить их дальше, а в накладной ставить собственную подпись, чтобы в том случае, если груз столкнется во время этого, внутреннего, этапа перевозки с какими-то трудностями, вся ответственность лежала на нем самом. Впрочем, STN обязывалось не пересылать этим маршрутом книги, запрещенные строжайшим образом, за исключением пиратского (и расширенного) издания Description des arts et métiers50, за которым французские власти охотились особенно рьяно (к чему их побуждал законный парижский правообладатель, Никола-Леже Мутар). Февр согласился заниматься доставкой «Описания» по особой таксе в 18 ливров за сотню фунтов. Издательство нанимало его же и для всех своих обычных перевозок, происходивших с получением таможенных квитанций, так что при случае он мог использовать легальные поставки в качестве прикрытия для поставок нелегальных. Если какие-то книги конфисковались, он должен был выплатить их полную стоимость в течение года. Страховые услуги, о которых издательство договорилось с Февром, в точности соответствовали соглашению, подписанному между STN и еще одним «страховщиком» по фамилии Гийон в 1772 году в отношении контрабандных перевозок в районе Клерво-ле-Лак. Судя по деловому тону, в котором выдержаны оба договора, они дают нам типичную картину контрабандной деятельности, по крайней мере в ее наиболее профессиональной форме, в качестве долговременного, тщательно продуманного предприятия.

Впрочем, в одном отношении страховка 1783 года отличалась от страховки 1773 года, поскольку указ Вержена от 1783 года более не позволял считать дело сделанным, если книги пересекали франко-швейцарскую границу. Февру предстояло принять меры еще и для обеспечения второй части маршрута, той, что вела от его склада в Понтарлье до конечных пунктов назначения в различных французских провинциях. Как уже было сказано, он вкладывал пачки книг, доставленные через границу носильщиками, в тюки, помеченные словом libri, после чего заполнял и подписывал накладную, так чтобы они проходили по ведомству внутренних перевозок и, следовательно, не было необходимости отправлять их в Париж в сопровождении с приложением квитанции (acquit à caution). Груз подлежал проверке в лионской или безансонской палате синдиков, однако Февр с помощью STN нашел в обоих городах надежных людей, способных решить вопрос с этой формальностью. К концу 1783 года он свел воедино все этапы такой страховой операции. Вопрос теперь был только в том, как созданная Февром сеть станет работать на практике.

Первым делом, оказалось непросто отыскать непьющих и заслуживающих доверия носильщиков и убедить их в том, что STN будет поставлять пиратские издания и никакой запрещенной литературы. (На самом деле, невзирая на оговоренные в контракте условия, STN использовало Февра для переброски своих самых опасных книг.) В конце концов он заверил STN, что подобрал надежную команду. Он знал несколько троп в обход пограничного пункта во Фрамбуре и во время первой, пробной переправки лично сопровождал носильщиков. Затем он стал смягчать суровость местных чиновников из Генерального откупа. Переговоры длились месяц, но в итоге Февр добился их согласия – за немалые деньги. Фиксированная такса в 8 луидоров (192 ливра) должна была выплачиваться им за то, что они не будут замечать его носильщиков, при условии, что те за раз будут доставлять не более 60 тюков. К несчастью для Февра, носильщики тоже оказались людьми достаточно ушлыми. Вместо поденной платы в 25 су они требовали теперь по 15 ливров с сотни фунтов плюс выпивка. «Можете отправлять мне все, что сочтете достойным срочной доставки, пока не пошли снега», – писал Февр в STN осенью 1783 года, которая выдалась долгой и теплой. Все эти договоренности стоили денег: «Мне придется выставить этим носильщикам вина и отдать 8 луидоров тем, с кем я договорился на той стороне, – пояснил он, имея в виду взятки людям из Генерального откупа. – Но за эти 8 луи я смогу проносить по 50–60 тюков и даже больше».

Тем самым Февр настаивал на увеличении собственных расценок, что вызвало очередные прения между ним и STN, пока наконец в феврале 1784 года не был достигнут компромисс. К тому времени Февр уже занимался контрабандной доставкой товара для других издателей, включая несколько издательских домов из Лозанны и Берна. Наполнив во Фрамбуре не один карман, он получил контроль над несколькими пограничными переходами, а затем еще и разработал новую технику сокрытия груза, предназначенного для провинциальных городов: прятал его в тюках, отправляемых в Париж.

К апрелю сколько-нибудь глубокого снега на перевалах почти не осталось. Носильщикам эти переходы по-прежнему давались нелегко, но однажды ночью они перебросили через границу целых шесть партий, еще шесть следующей ночью – и до конца месяца еще полдюжины. Тропы оставались настолько труднопроходимыми, что они передали вниз просьбу еще раз уменьшить вес поклажи – до сорока, максимум до шестидесяти фунтов на человека. К концу мая снег исчез совсем, а вместе с ним и некоторые из носильщиков, поскольку настало время весенней пахоты. Но Февр по-прежнему нанимал достаточно рабочей силы для того, чтобы обеспечить непрерывный поток поставок в Безансон, Лион, Труа и Реймс. Трудности, конечно, возникали на каждом шагу, но система работала. Работала до тех пор, пока не пришла беда. В начале августа 1784 года чиновники с фрамбурской пограничной станции перехватили пять тюков livres philosophiques, в которых среди прочего оказались бунтарские и порнографические книги Оноре Габриэля Рикети, графа де Мирабо. Шли они от «Фош-сын старший и Витель» (Fauche fils aîné et Witel), фирмы, основанной в Нёвшателе зятем Самюэля Фоша, Жереми Вителем, и его же старшим сыном, Жонасом. Рассорившись с Фошем-старшим, они открыли собственный книжный магазин и, последовав его примеру, стали печатать запрещенные книги. Мирабо в этом жанре являлся фигурой ключевой. В 1775 году, будучи заключенным в Шато де Жуа, который высился над границей невдалеке от Фрамбура на Юрской вершине в 3024 фута над уровнем моря, он тайком опубликовал Essai sur le despotisme51 – у Фоша-старшего. В 1782 и 1783‐м Фош-младший и Витель соответственно выпустили в свет его Des lettres de cachet et des prisons d’ Etat52 и Erotika Biblion53. Но контрабандная доставка у них была налажена плохо, а конфискация груза вызвала такой скандал, что маршрут через Фрамбур функционировать перестал.

Февр ко всей этой истории не имел никакого отношения, и тем не менее, по его собственным словам, «многие люди досадуют даже и на меня, хотя ни в каком возможном отношении я в этом деле не виноват». Он писал, что чиновники Генерального откупа теперь «начеку день и ночь». Единственное, что оставалось, – приостановить все операции. Носильщики не соглашались идти через границу ни на каких условиях, а «в Ле-Веррьер теперь полно шпионов и других негодяев, которые сдают людей за деньги». Книги STN, с его точки зрения, не были теперь в безопасности на складе у Мишо, даже в Ле-Веррьере, на швейцарской стороне границы, так что он приказал своим людям перенести их в потайное место на вершине горы. Там они и оставались до конца октября, когда страсти улеглись, и Февр достиг нового соглашения со своими друзьями из Генерального откупа (Ferme). Удалось ему договориться и с некоторыми из прежних носильщиков, в основном за счет дополнительной выпивки. Подкрепившись лишней дозой спиртного, носильщики легко справлялись с доставкой груза; агенты Ferme, ободренные увеличившимися взятками, старались их не замечать; и к ноябрю система опять работала как часы.

Однако летний простой сказался на финансовых обстоятельствах Февра. Он уже не мог прибегнуть к мошенническим схемам, вроде фиктивного развода с женой. Жена, кстати сказать, тоже работала изо всех сил и даже отправлялась вместе с дочерью в дальние поездки, чтобы уладить дела с книгопродавцами во Франш-Конте. Отвечая на весьма настойчивые требования STN уплатить долги, Февр умолял об отсрочке: «Носильщики держат меня в заложниках. Они вынудили меня увеличить оплату до 6 денье за фунт, и прибыли у меня не остается вообще никакой, с учетом тех сумм, что я вынужден платить людям, которые делают мне одолжение». В последнем случае речь, конечно же, шла о представителях Генерального откупа.

Часть взяток шла receveur, начальнику таможенной станции во Фрамбуре по фамилии Сент-Андре, и его коллеге, который занимал аналогичную должность на другом пропускном пункте Ferme, неподалеку от Понтарлье. Февр был хорошо знаком с ними обоими. Чтобы втереться к ним в доверие, он попросил STN выслать им по экземпляру переводного шеститомного романа Фанни Берни «Сесилия, или Мемуары наследницы»54. Вдобавок к этому STN расщедрилось на две бесплатные подписки на свой Journal helvétique55. Обе предназначались самому Сент-Андре, и в сопроводительном письме Остервальд особо указал, что это – подарок в знак благодарности за оказанные услуги: «Мы шлем Вам, сударь, тысячу благодарностей за ту любезность, которую Вы изволили выказать в отношении книг, что следуют от нас и проходят через вверенную Вам таможню». Несколько месяцев спустя, когда заново налаженная система контрабандной доставки заработала с прежней эффективностью, Февр запросил два экземпляра De l’ administration des finances56 Жака Неккера, швейцарского банкира, который исполнял обязанности министра финансов Франции при Людовике XVI с 1776 по 1781 год. Ему вскоре предстоит обедать с Сент-Андре, пояснил Февр, а потому необходим соответствующий подарок. В крохотном мирке между Понтарлье и Фрамбуром все люди, принадлежавшие к образованной элите, прекрасно знали друг друга и читали одни и те же книги, вне зависимости от того, занимались они продажей этих книг или их конфискацией.

Для того чтобы обезопасить себя от тайных агентов Генерального откупа и одновременно успокоить носильщиков, успевших рассориться с Мишо, Февр перенес швейцарскую часть операции из Ле-Веррьер в Сен-Сюльпис, задействовав в качестве своих новых агентов старых конкурентов Мишо, братьев Мёрон. Параллельно с усовершенствованием прежней системы он разработал еще одну, построенную на другом маршруте. Маршрут был «безопасным, надежным» и пригодным для больших возов, хотя лошадей следовало подбирать сильных, поскольку дорога шла через высокогорье. И значит, вместо того чтобы складывать книжные листы в пачки по 50–60 фунтов, STN могло высылать их в тюках весом от 200 до 400 фунтов. (При случае издательство «забывало» о необходимости ограничивать вес груза, и Февр протестовал в ноябре 1784 года: «Один человек не в состоянии нести поклажу в 110 фунтов».) Теперь STN могло вернуться к упаковке в более привычные тюки, а Февр – обойтись без носильщиков. Единственной головной болью был снег, который в феврале 1785 года лежал слоем более трех футов, что делало дороги непроезжими. «Ни один возчик не осмелится ехать по ним на санях», – писал Февр. Горные дороги вышли из строя до конца апреля, и все это время STN отправляло во Францию как вполне легальные, так и пиратские книги (спрятанные в тюках между легальными) через таможенные пункты в долинах, получая там квитанции.

Значительная доля этих грузов шла через Пиона, который брал за доставку меньше, хотя по-прежнему отказывался браться за промысел страховщика-контрабандиста. Февр планировал зарезервировать за собой весь грузопоток STN, играя двойственную роль агента по доставке через таможню и «страховщика» (commissionnaireassureur), и снял складское помещение, в котором можно было размещать большое количество книг перед их переправкой через границу. Его контракт с STN и в самом деле закреплял за ним преимущественное право на перевозки во Францию. Особенно он нуждался в таможенных квитанциях, поскольку благодаря им он скрывал нелегальную литературу, которую перевозил для других издателей. Из его писем следует, что он, как и другие агенты по доставке, вроде лионца Жака Револя, вкладывал стопки запрещенных книг в большие тюки с книгами, которые власти не считали для себя опасными. Благодаря своим связям с таможенными чиновниками, Февр мог перепаковывать тюки в Понтарлье, прямо перед тем как они запечатывались; владельцам книжных магазинов, заказавшим через него доставку, оставалось придумать, как изъять нелегальные книги в нужный момент из тюков – или как сделать так, чтобы палаты синдиков не обращали на них внимания.

В ответ на все более и более резкие жалобы Февра на то, что издательство не выполняет условий соглашения, «Общество» предъявляло претензии в несоблюдении сроков поставок. Он отвечал, что старательно следовал графику на протяжении всего 1774 года, а в начале 1775‐го вынужден был задержать несколько операций по переброске только из‐за сильных снегопадов. Если объемы поставок будут недостаточно большими, настаивал он, его страховая операция лишится всякого смысла. Ему больше нет никакого проку от склада, который он снял за 33 ливра в год. Если STN не заплатит оставшуюся часть аренды, написал он 15 августа 1775 года, ему придется разорвать контракт, и они перестанут сотрудничать между собой.

Тогда STN полностью прекратило отправлять Февру книги. Само столкнувшись с финансовыми трудностями, оно вынуждено было резко сократить издательскую деятельность. Его счет был закрыт в январе 1776 года, издательству досталась скромная сумма в 300 ливров. Насколько можно судить из последних писем, хранящихся в его досье, книготорговое предприятие Февра продолжало существовать и после того, как он перестал возить контрабанду для STN. Фиктивная процедура развода не мешала его жене активно сотрудничать с ним вплоть до конца 1780‐х годов – как и дочери, успевшей к этому времени повзрослеть. Есть основания полагать, что контрабандой в интересах других издательств он занимался вплоть до 1789 года, сочетая «страховые» операции с обычной ловкостью рук при таможенном досмотре на пропускных пунктах.

Точно так же как Фаварже дает нам представление о типичных функциях торгового представителя, Февра можно рассматривать как образец контрабандиста. По его истории видно, как работавший в сфере книжной торговли мелкий предприниматель из маленького городка мог сводить концы с концами, если городок этот находился в серой зоне возле восточной французской границы. В ходе своего тур де Франс Фаварже всего на несколько дней в 1778 году, проверяя на месте, как функционируют каналы STN на французской границе, соприкоснулся с обстоятельствами этой истории и еще нескольких других, также имевших место в Верхней Юре. Перед ним стояло множество иных задач на следующих этапах его пути, и эти задачи имели отношение к огромному количеству других историй, каждая из которых была глубоко индивидуальной, при том что все они сплетались воедино как части общего предприятия по доставке книг читателям в этот весьма непростой период французской истории.