Почерневшая от сажи одежда и запах… гарь пропитала меня насквозь, как жидкий дым пропитывает свиные ребрышки для гриля. Её не смыть, она будет со мной вечно. Закрывая глаза, я слышу тот самый кашель, и он тоже никуда не денется.
Потому, что я не спал.
Утром я очнулся на холодных кирпичах разрушенной стены. За спиной тянулись к небу черные остовы сгоревшего две недели назад заведения. Брюнетка, нависшая надо мной с округлившимися глазами, уже собиралась звонить в скорую, но вовремя удалось ее отговорить. Объяснять, что я здесь делаю в таком виде, никому не хотелось.
Брюнетку звали Мариной, и она упорно не желала меня отпускать, прикрываясь желанием помочь, но в глазах ее читался личный интерес.
Не спроси я тогда, что девушка делает одна в такую рань среди развалин, отмолчись на ее расспросы, возможно, того разговора и не было бы. Возможно, безумие бы закончилось на рассвете, его можно было бы стряхнуть, как золу с волос, а не тащить дальше, накручивая все новые витки.
Марина почуяла нашу связь, едва увидев на том месте, поняла: я единственный не назову её сумасшедшей, выслушав. Потянулась к зыбкой опоре в попытках сохранить рассудок.
Марине написал мертвец.
Подруга, погибшая “У золотого Лиса”, вчера вечером появилась в социальной сети, просила помочь и срочно приехать в казино. Марина внутри похолодела, но здраво расценила сообщение как дурацкую шутку взломавших аккаунт хулиганов. Весь вечер она игнорировала просьбы о помощи, не додумавшись сразу заблокировать шутников. Но мысли о покойной не давали сомкнуть глаз.
Уж больно манера общения походила на подругу. Больше всего Марину поразило упоминание их общих воспоминаний, которые вряд ли стали известны посторонним.
В ответ девушка так и не написала, но к утру поняла, что больше не может сидеть на месте, собралась с духом и поехала на пепелище.
Я смотрел на экран мобильного, протянутого в качестве доказательства, и ничему уже не удивлялся. Все сообщения были от Алены.
С одной стороны, я должен радоваться причастности к этой истории кого-то ещё. Значит, случившееся не плод больной фантазии. С другой – мне все еще с этим жить.
Желание поделиться оказалось заразным. Я все рассказал Марине. Прислушивался к себе со стороны, и не верил собственным словам, настолько нереальными они казались. Но девушка поверила, мне ещё не доводилось видеть кого-то в таком смятении.
Мы медленно брели по пустынной улице спящего района в полной тишине. Утренняя прохлада приятно окутывала голову, освежая мысли. Я не заметил, когда Марина остановилась. Возможно, она хотела сказать что-нибудь ещё, но не решалась. Слишком много свалилось на нас этой ночью и теперь мы боялись каждого неосторожного слова, собственных мыслей. Девушка промолчала, а я брел дальше, думая лишь о том, пустят ли меня в таком виде в метро.
В попытке смыть воспоминания, я задержал дыхание и погрузился в ванную с головой. Пламя надо мной пожирало потолок, роняя огненные капли. Но пока вокруг вода, оно не доберется до меня. В воде со мной ничего не случится.
Кровь стучит по вискам, заставляя подняться и сделать вдох. Наваждение разлетелось вместе с брызгами по кафелю. Отдышавшись, я спустил остывшую воду и вновь потянулся к вентилю. Пока ванна набиралась, прошлепал босиком на балкон, оставляя за собой на полу капли
Несколько минут смотрел на зажигалку, так и не решившись крутануть колесико, незажженная сигарета отправилась в пепельницу. Интересно, как долго буду теперь избегать огня и дыма?
На обратном пути мое внимание привлекло жужжание телефона. Он снова работал, даже не разрядился, и теперь вибрация гоняла его по столу.
– Алло.
Голос Марины хотелось слушать меньше всего. Я пожалел, что дал ей свой номер.