В общем, направились мы на побережье. Регион был известен, так что его дохлость бодро пошуровала искать. Через четверть часа вернулся, с мордасом слегка перекошенным.

— Святилища как такового нет, — выдал он. — Есть Родовая Гробница, искажённая планом Мрака-на-крыльях. Духи пожирают прах мёртвых, тьма, атронахи… Гадость, в общем.

— Атронахи чего? — уточнил я.

Вообще, атронах — вещь довольно понятная и бывает тысяч видов, хотя врут о трёх и пяти. А, на деле — это дух, обладающий свойством трансформировать энергию родного плана в этакую оболочку. Которая себя прекрасно чувствует на Нирне, да и в плотных планах. Тысячи даэдра называли всякими дурацкими словами, но, по сути, они были атронахами.

— Тьмы и разложения, Рарил. Говорю — гадость. Правда, тут есть возможность решить проблему довольно просто.

— И как?

— Твари Намиры не выносят свет Магнуса. Не все, но духи в бывшей гробнице — точно.

В общем, перебрались мы на небольшой островок, и под руководящее тыканье Анаса в стиле “копать тудыть” я, Ранис и сферы стали ковырять землю и скалу. И к обеду — расковыряли, открыв покрытые испаряющейся слизью вонючие недра. И призраки орали противными голосами, правда, развеивались без проблем.

— Ну и гадость, — охарактеризовал я слизисто-чёрное нутро подземелий.

— Хочешь, я сла… — начала было Ранис.

— Издеваешься?! — возмутилась моя галантность. — Сам слазаю.

— Но я почти ничего не сделала!

— Нашла место — ты. И ковыряла тоже ты. Так что…

— Ладно, атронахи развеялись, сейчас достану, — озвучил некрохрыч барственным голосом. — Цени! — надулся он.

— Ценю, ваша непревзойдённая транспортная дохлость, спасибо вам огромное! — искренне отозвался я.

Через минуту некрохрыч выпер сундучок, на удивление чистый и небольшой, из зловонных недр.

— Кольцо там? — уточнила Ранис.

— Там, — кивнул я, одновременно с кивком Анаса. — И открывать — не имею никакого желания. Привлекать внимание Намиры — к даэдра надо. Пусть заказчица, а точнее, заказчик разбирается с этим Принцем.

— Да, ты прав, — кивнула Ранис.

Вернулись в Балмору и на пороге отделения увидели снесённые нахрен двери. И перебинтованного и лечащегося Фьола.