- Мы играли в черных магов-некромантов, - пояснила Бри.
- За такие игры можно и от мамы с папой люлей схлопотать, - пригрозила я.
- Риск – дело благородное, - пафосно провозгласил брат.
- Кто не рискует, тот не пьет шампанское! – поддержала его сестра.
- Ладно, демоны мои верные, - усмехнулась я. – Что я там говорила-то во сне?
- Так непонятно, мы же сказали, - промолвил братец. – Но нам стало слишком любопытно… Искушение было столь велико…
- Даже не сомневаюсь, - перебила я его.
- И мы все записали на листочке, - закончил он свою мысль.
- Транскрипцией на нашем языке, - добавила Бригитта, и протянула мне сложенный пополам пергамент для письма, на котором торопливо детской рукой были нацарапаны алфавитом эсфирани совершенно незнакомые мне слова. Еще не факт, что они были правильно услышаны и записаны.
- И что это? – спросили близнецы в один голос.
- Без понятия, - призналась я, оторвавшись от загадочных строчек.
- Но это ведь не древний язык, на котором вы с подругами в боевой трансформации общаетесь?
-Нет, не он.
- Как странно, - сказала сестра. – А что тебе снилось, хоть помнишь?
На минуту я задумалась. Память упрямо прятала цельную картину, но в этот раз я запомнила хотя бы обрывки сновидения – пир, разгоряченная танцующая толпа, и я играла для этой толпы на тальхарпе. А потом берег холодного моря, тихо падающий снег, легкий морозец, щипавший за щеки, и разговор с кем-то, чьего лица я опять не помнила. Как и самого разговора.
Близнецам рассказала только о пире.
- А это может быть связано с силой Триумвирата или воспоминаниями Иллинторна? – спросила Бригитта.
- Нет. Точно нет. И рядом не стояло. Видения, связанные с Триумвиратом, посещают нас троих одновременно. А когда я болтала во сне по пути домой, то Эмилия сидела, как ни в чем не бывало.
- Что-то давненько не объявлялся Иллинторн в вашем сознании. Почти больше года уже никаких видений не было у вас.
- Может быть, это пока и к лучшему, - ответила я сестре. – Мне порой кажется, что это затишье перед бурей. Но хочется думать, что все обойдется.