— Нет трибун, мы поставим палатки около леса, у реки — он указал рукой в сторону дубовой рощи в полукилометре от лагеря — вечером приходи.

— Вечером буду Сегивиг. Передай от меня привет Альгильде.

Херуск хитро улыбнулся, кивнул и пошел прочь.

Ближе к вечеру Валерий сидел в палатке и обсуждал с Луцием Цедицием предстоящую встречу с Альгильдой. На самом деле ему совсем не хотелось это с кем — то обсуждать, но префект хотел объяснений.

— Трибун, почему ты не хочешь взять легионеров в сопровождение? Возьми хотя бы контуберний. Я знаю Сегивига, да и Сегесту доверяю, но боги любят тех, кто сам о себе заботится. К тому же у германцев вождям без ближних ходить не положено. Нет почета — добавил Луций последний аргумент.

Буховцев не знал, что на это ответить. Рассудительный Цедиций говорил как всегда разумно, да и сам Валерий не испытывал никакого желания беседовать с Альги в окружении бородатых отморозков. Но еще меньше ему хотелось посадить у палатки контуберний чутких на слух разведчиков. Луций, уже уставший убеждать непонятливого трибуна замолчал, и внимательно смотрел на озадаченное лицо Валерия. Постепенно на угрюмом лице префекта отобразилась догадка, а за ней и понимание.

— Так то, что говорят в лагере, правда? Что у тебя с дочерью Веамильда, Марк Валерий? — спросил Луций с интересом.

Вот ведь… Буховцев выругался про себя. Ходят слухи, откуда интересно. О его амурных похождениях кроме него и Альги знали лишь Маний и Ахилл. Значит, слухи пошли из окружения Сегеста, а дальше все ясно. Для местного лагерного воинства трепать о таких делах любимое занятие. Теперь он еще больше уверился в своей догадке по поводу Постумия.

Валерий внимательно посмотрел на Луция, поскреб бритый подбородок и нехотя кивнул.

— Не знаю, о чем говорят в лагере, но правда то Луций, что я хочу взять ее в жены. По римским законам.

Цедиций от удивления лишь покачал головой.

— А она согласна?

— Согласна, и даже очень.

Префект удивился еще больше.

— Ты действительно необычный человек, Марк. Сколько ты в этих лесах, два месяца? За это время успел очаровать одну из самых неприступных германских дев, которую я знаю, побывал в ночном бою, который многие трибуны за всю службу не видят, и получил наградное копье — помолчал и добавил — что же я рад, что все так получилось. Я знаю Альгильду с детства, а ее отец был мне хорошим другом. Если ты возьмешь ее в жены, это будет самое справедливое деяние богов, которое я видел в жизни. Однако контуберний все равно возьми. Если пойдешь один, слухов будет только больше.

— Пожалуй, так будет лучше — согласился Буховцев.

Когда Солнце село, а остатки заката расползлись по окрестным холмам ярко–малиновой полосой, Валерий в сопровождении десятка разведчиков отправился к месту встречи.

Около леса их уже ждали. На высоком склоне речушки стояла палатка, а недалеко от нее несколько костров, около которых расположились полтора десятка германцев. Тут же, рядом, на навесах из жердей сушились и проветривались их шкуры и одежды. Дух от всего этого шел такой ядреный, что его едва заглушал дым от костров. Легионеры остались с охраной, а Валерий вошел в палатку. Не успел он опуститься на покрытый шкурами пол, как Альги повисла у него на шее. Некоторое время она просто сидела положив ему на грудь голову, неровно дышала и тихо всхлипывала. Момент был такой, что у него самого щипало в глазах, и Буховцев просто молча гладил ее по шелковистым волосам. Наконец Альгильда подняла голову и потянулась к его губам. Поцелуй был долгий и жаркий, и Валерию стоило большого труда взять себя в руки.

— Альги, я слушаю — напомнил он

— Все хорошо Марк. Я рассказала Сегесту и он согласился, как я и говорила — она улыбнулась.