— Опцион командуй атаку — крикнул он Нерию.

Тот не заставил себя ждать, и ночь огласил слитный клич.

— Баррааа.

Стараясь держать строй, легионеры устремились навстречу бегущим вверх германцам. Они встретились недалеко от подножия холма, и в следующий миг ночной лес наполнил шум схватки. Легионеры действуя слаженно щитами и мечами сталкивали противника вниз, но там строй смешался, и бой превратился в беспорядочную рубку. Римляне по привычке пытались прикрывать стоящих рядом товарищей, но в начавшейся свалке это удавалось не всегда и приходилось биться в основном за себя.

Ночной бой против нескольких противников — это нечто. В моменты высшего напряжения организма, за врагами уследить едва удавалось. Большинство чувств словно атрофировалось. Мир был черно–белый, лица, позы и положения тел, глаза увидеть едва успевали. Буховцев видел лишь смазанные темнотой движения противников. Это был первый такой бой в жизни Валерия, но страха или неуверенности он не чувствовал, рубился как бешеный, пренебрегая инстинктом самосохранения. Переполненный энергией организм это позволял. Германцы быстро признали в нем командира римского отряда, и уже через несколько минут после начала всеобщей свалки он отбивался от нескольких противников. Один из них пытался достать его фрамеей, другие действовали мечами, причем махали ими с такой силой, что ловя удары на скутум, Буховцев чувствовал, будто по нему бьют кувалдой. Валерий успевал отбивать удары, уходить от них и выпадами пресекать атаки. Один раз он едва не поскользнулся на политой кровью траве, но устоял. В какой‑то момент даже неутомимые варвары стали терять энтузиазм и ошибаться, его же тело не знало усталости, и наконец он дождался, когда досаждавший ему кряжистый бородач допустил ошибку. От замаха сверху Буховцев скользнул вбок, и удар варвара провалился вниз. Меч Валерия метнулся ему навстречу и широко вспорол мышцы на правой груди. Германец без звука завалился назад, а круг осаждавших Буховцева разорвался, и он без промедления бросился на ближайшего противника. Тот нападения не ожидал, но отступая атаку отбил. Почти. Потому что в последний момент меч оказавшегося рядом легионера ударил его в спину. Ближайший к Валерию германец пнул ногой в его щит, и Буховцева снова отнесло в гущу боя. Он ощутил спиной чью‑то спину и под таким прикрытием отбивался несколько минут, пока не услышал крик Нерия.

— Трибун сзади.

Валерий обернулся, и его обдало специфическим запахом немытых одежд. Он стоял спиной к спине с германцем. От такого прикрытия его едва не пробил пот. Достать противника мечом возможности не было, и какое‑то время Валерий просто бился, но улучив момент короткой передышки, вложил меч в левую державшую щит руку, достал кинжал–пугио, и ударил стоявшего к нему спиной врага в бок. Тот дернулся и осел. Сзади выступили два легионера, и Буховцев наконец отступил в сторону, чтобы осмотреть поле боя. И вовремя. Схватка шла хорошо. Было видно, что варваров добивали. Несколько оставшихся сбились в круг, и огрызались выпадами против окруживших их легионеров. Но не это привлекло внимание Валерия. В паре десятков метров от них в сторону холма, уходил с двумя воинами бородач в хламиде.

— Ахилл — крикнул он эллину — их нужно задержать.

Филаид обернулся, всмотрелся в темноту, туда, куда указал командир, увидел беглецов и кивнул Валерию. Но вслед за ними эллин не побежал. Широкими шагами поднялся выше на холм и бросился по верху наперерез. Погоня продолжалась не более пяти минут. Ахилл перехватил их на подъеме. На фоне подсвеченного луной неба перед поднимающимися на холм беглецами показался силуэт эллина со щитом и махайрой в руках. Схватка была короткой и напоминала уже знакомый Буховцеву танец. Филаид не стал дожидаться нападения и атаковал сам, сразу же отступил и напал снова. Один германец упал, за ним быстро последовали второй и третий. Рядом, у подножия холма, легионеры прорвали оборону варваров и добивали их. Бой был окончен, они победили.

Валерий стоял у подножия холма и отрешенно наблюдал за тем, как легионеры собирали трофеи и осматривали место схватки. Действовали слаженно, с большой сноровкой. Опыта в таких делах у них было куда больше, чем у Валерия и в его распоряжениях ребята не нуждались, поэтому он просто стоял и смотрел. После схватки чувства постепенно приходили в норму, он стал ощущать запахи, его глаза уже нормально различали людей, а по ушам ударили стоны раненых и крики легионеров, состоявшие в основном из набора ругательств. Только сейчас он обратил внимание, насколько глубокая тишина их окружала. Стоны и крики в этой тишине раздражали, но больше всего раздражали запахи крови, человеческих внутренностей и какие‑то другие, специфические запахи. Впрочем, Буховцев был не брезглив. После всего, что ему пришлось пережить этой ночью, на такие мелкие неприятности он не обращал внимания. Он снова выжил, причем в таком бою, где возможность получить меч в живот лишь вопрос случайности. Но как он бился. Валерий вспомнил запредельной быстроты удары мечей и фрамей, свои выпады и отчетливо понял, что если бы не чудесная энергия, его, да и всего отряда шансы в этом бою были бы невелики. Интересно, какой бывает откат у этого энергетического допинга. То, что у таких вещей бывают откаты, он был уверен. Что же, одно последствие своей бурной физической деятельности он уже ощутил. На тело навалилась усталость, и зверски, до дурноты, захотелось есть и пить.

Валерий поднялся на холм к стоянке, отыскал среди вещей свое снаряжение и почти не жуя проглотил несколько лепешек и кусок вяленого мяса. Подкисшее вино показалось волшебным нектаром. Голод отступил и только теперь Буховцев увидел, что его руки липки не от пота, а от крови. Он осмотрелся. Кровью и ошметками человеческого мяса была забрызгана его туника и помятая в нескольких местах афинская кираса. Остатками вина он вымыл руки и умылся. Теперь Валерий почувствовал себя намного лучше. Снова вернулась спокойная уверенность, и он спустился вниз к контубернию.

— Трибун, двоих наших нет. Секста Скриба зарубили, а Авлу Самниту я сам помог, он был не жилец. Остальные почти все ранены, но серьезно лишь один — доложился подошедший Нерий.

Сам опцион был в двух повязках, один глаз в кровоподтеке от хорошего удара, но лицо сияло довольством, даже можно сказать легкой эйфорией. Он уцелел, и это сейчас главное, а боль утрат придет после.

— Как германцы?

— Двое вроде будут жить, остальных мы добили. Чего с падалью возиться.

— Их нужно осмотреть, интересно, откуда они. Да, и посмотри того, что около дерева валяется. Я его под горку скинул и он об березу приложился, но мне кажется, должен жить.

Квинт кивнул. Хотел уже уходить, но снова повернулся к Буховцеву.

— Ты то как сам, трибун? — указал он на окровавленную кирасу.

— Кровь не моя — отмахнулся Валерий.

— Никогда не видел, чтобы так шустро махали мечом. Ты и центурион спасли наши шкуры. Придем в лагерь, принесу жертву за вас богам.