Маний проникся. Смотрел на Буховцева и был весь внимание.

— У меня для тебя есть дело Авл.

— Слушаю, господин — Маний подобрался, и было видно, что готов выполнить любое его задание.

— У одного из вождей херусков, достойного Сегеста, есть воспитанница, ее зовут Альгильда. Я бы хотел с ней увидеться, и она со мной тоже. Это можно устроить?

Лицо Мания помимо его воли расплылось в глупой улыбке.

— Конечно. Легионеры знают Сегеста, он часто бывает в нашем лагере, а с префектом Эггием они дружны. Да и красотку Альгильду тоже знают многие. В прошлом году весь восемнадцатый надрывал животы, когда Тит Постумий пытался ее охмурить, а когда она ему отказала, об этом неделю только и говорили. Трудно поверить, что она положила глаз на кого‑то из наших. Хотя, причуды Венеры необъяснимы, да и чего это я? Только такому как ты трибун, это и по силам.

— Так это можно устроить?

Авл задумался.

— Можно, почему нет. Римские товары Сегесту привозят торговцы, но часто он посылает людей и в поселки. Я узнаю, через кого он закупает товар, и кто к этому человеку приходит. Ты знаешь, кого‑нибудь кому доверяет Альгильда?

— Знаю. Это ее дальняя родственница. Девушку зовут Вереда.

Маний кивнул, и снова ехидно улыбнулся.

— Я попробую, трибун, но на твоем месте был бы осторожным. Сегест не прост.

— Мы завтра с Филаидом отправляемся в поход на пять дней. Постарайся связаться с Альгильдой.

— Это как получится, времени мало, поэтому не обещаю, но что‑нибудь узнаю обязательно.

Валерий передал ему двадцать денариев.

— Это тебе. Трать на покупки в канабе, а несколько монет положи торговцу, чтобы у него полегчало на языке.

— А ты трибун, знаешь, как общаться с торговцами — Маний весело рассмеялся.

После была встреча с Титом Постумием. Несмотря на то, что особой симпатии к Титу он не испытывал, в настоящий момент формально Постумий был старшим в легионе, и Буховцев обязан был сходить к нему с представлением. Валерий рассказал Постумию о прошедшем приеме в лагере наместника, и о предстоящем походе к знаменитому "кратеру Плутона", как именовали это место среди легионеров. Тит рассказ о Форс Фортуна выслушал с интересом, а походом "в лес", как он выразился, заинтересовался мало. Они побеседовали немного, и Валерий пошел к лагерным алтарям. Как бы он не относился к Постумию, в местном понятии они были единым патрицианским мирком, включавшим кроме их двоих, еще четыре человека, вместе с Публием Квинктилием Варом, и это объединяло.

К лагерным алтарям Буховцев подошел со всей серьезностью и даже некоторым трепетом. Он уже знал, что за всеми жертвоприношениями и поклонением языческим богам есть реальный практический смысл. Приносить жертву кровью он не стал, не тот случай. Заплатил несколько монет, и жрец воскурил в курильницах крошечные комки ладана. Запахло пряным, сладковатым запахом и Валерий мысленно вознес к божествам. Просил ясности мысли и помощи в предстоящем предприятии. На этот раз никто в его голове не копался, ему просто стало спокойно на душе, а в сердце поселилась уверенность в правильности своих решений и поступков. А это было не мало. После отбоя, он вошел в палатку и рухнул на ложе без сил.

В конце первого дня перехода отряд разбил лагерь на широком уступе кряжистого холма в окружении молодых дубов и сосен. Каменистая поляна, поросшая свежей травой, перемешанной с разноцветьем горных цветов. За спиной невысокий скальный навес, а перед ними крутой обрыв, за которым простирался бесконечный лес, на горизонте переходящий в невысокую горную цепь Тевтобурга. Где‑то там лежала цель их путешествия, но до нее был еще один переход.