После завтрака все начали расчищать снег вокруг хижины. Но позже утром начался отлив, и они отложили все дела, чтобы собрать немного моллюсков и рачков, оставшихся после него на берегу. Уолли Хоу решил побыть поваром и сварил обед из вареного тюленьего хребта — полюбившегося всем блюда.

Похлебка была готова примерно к двенадцати сорока пяти, и в хижине собрались все, кроме Мэрстона, который искал интересный утес, чтобы сделать небольшие зарисовки.

Через несколько минут все услышали, как он бежит к хижине, но никого это не удивило. Он просто опаздывает на обед.

Мэрстон просунул голову внутрь и обратился к Уайлду таким сдавленным голосом, что многим сначала он показался вполне обыденным: «Может, нам послать дымовой сигнал?»

На мгновение повисла звенящая тишина — в ту же секунду все поняли, что имеет в виду Мэрстон.

«Прежде чем кто-либо успел ответить, — писал Орд-Лис, — все бросились на берег, перелезая друг через друга, побросав миски с похлебкой. Дверной навес тут же разорвали в клочья. Те, кто не успевал пробиться через этот выход, выбегали сквозь “стену”, точнее через то, что от нее оставалось».

Некоторые успели надеть ботинки, а другие второпях позабыли об этом. Джеймс, лихорадочно натягивая обувь, спутал левую ногу с правой.

И действительно, всего в миле от берега они увидели небольшой корабль.

Маклин бросился на смотровую скалу, снимая на бегу свою куртку «Барберри». Затем он привязал ее к веслу, служившему им флагштоком. Но смог только наполовину поднять его, поскольку фал заклинило на середине. (Шеклтон увидел, что сигнальный флаг наполовину спущен, и, как он признавался позже, задохнулся от ужаса, решив, что кто-то из членов команды погиб.)

Херли собрал всю осоку, которую только смог найти, вылив на нее масло из тюленьего жира и два галлона парафина, которые у них оставались. Он долго пытался все это поджечь, и когда наконец его усилия увенчались успехом, результат больше напомнил взрыв — много огня, мало дыма.

Но это было не важно. Корабль двигался в их сторону.

Уайлд подбежал к самой кромке воды и подавал сигнал оттуда. Хоу открыл коробку с драгоценным печеньем и принялся всем раздавать. Но разве сейчас время, чтобы есть? Даже такое невероятное лакомство не могло сравниться с восторгом этого момента.

Маклин вернулся в хижину, посадил Блэкборо к себе на плечи и отнес к камням, возле которых неистово сигналил Уайлд, чтобы парень тоже мог насладиться этим чудесным моментом.

Корабль подошел еще на несколько сотен ярдов и остановился. Стоявшие на берегу увидели, как на воду спускают шлюпку. В нее забрались четыре человека, крепкая фигура последнего из них была им до боли знакома — Шеклтон! Всех охватило настоящее ликование. На самом деле радость тех, кто находился на берегу, была настолько сильной, что многие даже начали истерически хихикать.

Через несколько минут шлюпка подошла достаточно близко, чтобы можно было услышать Шеклтона.

— Вы все в порядке? — закричал он.

— Все в порядке, — ответили ему с берега.

Уайлд показал шлюпке безопасный проход между камней, но из-за льда, окружавшего берег, невозможно было причалить к земле, поэтому шлюпка осталась ждать на некотором удалении от берега.

Уайлд уговаривал Шеклтона выйти на берег и посмотреть, как они обустроили хижину, в которой жили эти долгие четыре месяца. Но Шеклтон, радостно улыбаясь и чувствуя явное облегчение, все еще был заметно напряжен и хотел лишь одного — поскорее уплыть. Он отклонил предложение Уайлда и призвал всех как можно быстрее сесть в шлюпку.

Долго уговаривать никого не пришлось, все по одному перепрыгивали с камней в шлюпку, совершенно забыв о множестве личных вещей, которые всего час назад были для них едва ли не самыми необходимыми.