Фрязин внимательно оглядел собрата. Ни следов борьбы, ни крови видно не было.
— Языком он, что ли, подавился? — бормоча это себе под нос, он схватил за плечо мертвого товарища и перевернул его, освобождая спрятанную под мертвым телом руку ромея. Еще мгновение, и удар кинжала, прежде красовавшегося на поясе чернокудрого фрязина, пробил его сонную артерию. Аргир распахнул глаза, вытащил кинжал из раны и обтер его о плащ одного из несчастных.
— Еще есть?
— Нет, — в ужасе глядя на содеянное, пробормотал один из рыбаков.
— Господи! — Второй, заскакивая в дом, всплеснул руками. — Что же теперь будет? Если фрязины узнают, что здесь убили их людей, они же все здесь сожгут! Да и нас самих…
— Ерунда! — отмахнулся Аргир, опуская ноги на землю, доставая мечи из ножен на перевязях валяющихся на полу трупов и тщательно разглядывая червячный узор на клинках. — Сбросьте их в воду, чтоб не смердели, да и дело с концом. И вот еще. Где кони? Я слышал коней.
Глава 12
Тот, кто ломает подковы, силен, но рискует остаться с некованой лошадью.
Генрих Боклерк сидел, обхватив голову руками. Сегодня она болела с утра, и король ужасно досадовал на это, как, впрочем, и всегда, когда случалось нечто неподвластное его воле.
— Читай, Фитц-Алан, читай! Чего ты замолчал? — раздраженно воскликнул он, морщась от противного ощущения стучащего в висок невидимого дятла.
— Быть может, мой лорд повременит с делами?
— Какая чушь! Если бы Господь тянул с сотворением мира, кто знает, может, и по сей день бы не управился.
— Но вы все же не Господь, — робко возразил Фитц-Алан.
— Уподобиться Всевышнему — долг каждого истинного христианина, — криво усмехнулся Боклерк. — Читай, не мучай меня своим постным видом. Я не для того держу тебя, чтобы любоваться на этакую гнусную физиономию.
Фитц-Алан пропустил ругательства монарха мимо ушей и со вздохом, печалуясь в душе, что его христианское милосердие осталось неоцененным, продолжил зачитывать список.
— …Мануил, сын короля греков, Иоанна Комнина. Он молод, хорош собой, несколько смугл, правда…
— Да, я знаю, — отмахнулся Генрих. — Невесть чей он сын, но можно не сомневаться: его отец, мнящий себя ни много ни мало наследником цезарей, не пожелает заключать с нами брачный союз. Этот чертов гордец отчего-то вдруг полагает, что мы ему не ровня. А мне и вовсе ни к чему улучшать породу тамошних государей. Мне нужен король здесь.
Фитц-Алан склонил голову.
— Увы, мой лорд, во всем христианском мире найдется не много королей и герцогов, желающих породниться с вами.
— Дьяволово копыто! М-м-м… — Генрих посильнее обхватил виски. — Ну что за бред? Много — не много, пожелают — не пожелают, и кто они, все эти герцоги, у которых зачастую нет и лишнего шиллинга? Короли, не знающие, где раздобыть войска для защиты собственного титула? Тьфу! Они не стоят и пенса за голову. И должны быть счастливы, когда я обращаюсь к ним.