Взяв в руки ухват, вытащил чугунок с ещё горячими щами. Налив супа в тарелку, отрезал хлеба и, разложив всё это на столе в комнате, хотел приступить к приёму пищи, но в этот момент заскрипела входная дверь, и в комнату ввалился дядька Петро. Перекрестившись на образа в красном углу, дядька произнёс:

— Приятного аппетита, Тимофей Васильевич, а я вот проведать пришёл, как чувствуешь себя.

— Проходи, дядька Петро. Щи будешь?! Лучшее лекарство с похмелья.

Селевёрстов осмотрел стол и озадаченно произнёс:

— Боюсь, без водочки щи не помогут.

— Извини, дядька Петро, но ту бутылку, которую вчера взял у тебя в магазине, я сейчас на кладбище на помин пустил. Вчера как-то всё бегом получилось. Вот с утра и сходил поговорить с родителями, да дедом.

— Ну, это дело поправимо, — лукаво улыбаясь, Селевёрстов достал из кармана шаровар бутылку беленькой. — Такая же, как ты вчера брал. Самая лучшая. Её только господа берут.

— Так, дядька Петро, ты в доме куда лучше ориентируешься, так что командуй. Где чего брать.

Через пару минут сели с дядькой за накрытый стол. Селевёрстов сковырнув пробку, стал разливать водку.

— Дядька Петро, мне половинку. Я уже на кладбище поболее чарки выпил. А себе давай полную.

Выпили и замахали ложками. Щи были не горячими, а в самую меру. Сальцо со свежеиспеченным хлебом также хорошо пошло. Молодая, квашеная капуста приятно хрустела на зубах.

— Ещё по одной, а потом под мясцо тушёное. Косулю на днях Никифор взял. Вот вчера Ульяна с травками вам с Ромкой целый чугунок затушила.

— Давай, дядько Петро. В пот бросило. А голова отходить стала. Что-то я вчера переборщил.

— Так почитай с каждым старейшиной выпил, да и с другими станичниками. Но ушёл домой твёрдо. Кто ещё живой был — это отметили. Митяй Широкой даже сказал, что тебя господа офицеры специально пить обучили. Столько выпить и не сломаться, — проговорил бывший атаман, разливая водку. — Ну, не во вред, а во здравие!

После щей Селевёрстов разложил по тарелкам ароматно пахнущее тушёное мясо. Уговорили под него ещё по чарке водки, полностью опустошив бутылку.

— Тимофей Васильевич, а какие у тебя планы?

— Дядька Петро, пока командую сотней конвойцев и пулемётной командой. Что за оружие пулемёты, объяснять долго. Это надо увидеть. Особенно стрельбу из него. Ромка вон на отлично оба пулемёта освоил. Много хунхузов положил. Старшего урядника в двадцать один год выслужил. Медалей полна грудь.

— Это да, а где он, кстати? — Селевёрстов вытер пальцами усы и рот.

— Не знаю, дядька Петро, когда проснулся, его уже не было, или ещё не было, — весело улыбаясь, ответил я главе семейства. — Дело молодое.

— Сам-то будто старик, — старший Селевёрстов сконфузился. — Извини, Тимофей Васильевич, забыл я про Дарью Ивановну. А Ромку женю, будет знать, как блудить. Дней десять-то еще пробудете в станице? Вот и успею. За него теперь много, кто выйти захочет.