До пяти лет Костик был нормальным.

Только никогда не мёрз и не простужался, как все дети. И пушок у него на голове был как хлопок. Но не альбинос, нет. Светлана Костика лаской не баловала. Не жамкала, не подбрасывала, как это обычно делают с детьми, чтобы развеселить и рассмешить. Светлана с первого дня не хотела слышать этот хохот, а он умел только балакать по-детски, изредка хныкать и хохотать, как… отец.

Наваждение ушло; смертный стыд остался.

Бабуля с ребёнком была заботлива и осторожна. Люди при ней помалкивали. Она заметила, что от золота и серебра у младенца ожоги. Как не истерила потом Светлана, бабуля покрестить его не дала, не надо туда идти.

Потом, а это должно было случиться, дылда Абрамов, младший отпрыск косой Аньки, заорал на весь двор: это блядский сын в нашей песочнице!.. Вот тогда Светлана, взявшая больничный, лежащая одна на разбитой тахте, поняла, что это начинается. Заводилась жара. Дети и подростки скандировали вслед за Абрамовым. Тревога увеличивалась. Светлана поднималась с кровати, ей было двадцать шесть, но выглядела она уже на тридцать два, а манила и вовсе тех, кто сильно старше…

На улице хлопнуло.

Детвора завизжала. У какой-то недоросли джинсовый комбез забрызгало малиной. Или клубникой — Светлана не поняла.

— Вася лопнул, — сказала девочка с пустыми глазами.

— Сына? — повернулась Светлана к Костику.

Тот лепил куличи из грязи, в глазах дотлевали белые искры.

— Вася лопнул, — подтвердил сын.

— Тебя Абрамов ударил? — спросила мать, закипая.

— Не сильно, вот сюда, — Костик показал на затылок, — а за что — не знаю. А потом Вася стал урчать и клянчить молока… Тут я не выдержал.

После того как соседский кот взорвался и его глаза прилипли к подбородку дылды Абрамова, а кисть кошачья влетела шерстяным шмелём в форточку кухни его мамаши, прямо в кастрюлю борща, — почему-то после этого никто не говорил «блядский сын». Сам Абрамов, если хотел влепить белобрысому по морде, отвлекался на какую-нибудь ерунду. То внезапно под ним ломался детсадовский забор, кто ж так приваривает трубы?! — и он падал в траву. Или переворачивалась скамья. Или его отвлекала какая-нибудь железка — мало ли добра во дворе отсвечивает?

В Колпино сплошное машиностроение. Собирай подшипники для рогатки — не хочу…

Потом полетела стиралка.

Грохочущей «Вятке» был год. Бабуля подарила, откладывала с пенсии. И мастер, который вообще-то услужливый сантехник из управляющей компании, который ещё надеялся на половую Светкину благосклонность, только чесал в голове.

— Вы внутрь сами лазали? — недоумевал он. — Как барабан износился, не пойму… Рашпилем точили, что ли?!

— Стиралка устроена просто, — заметил шестилетний Костик. — Сама доплясалась, мам.

От старой техники Светлана избавилась после того, как Костик подхватил кишечный грипп. Всю ночь температурил. Мать убирала за ним, поила, сбивала жар и так к утру выдохлась, что уже не удивилась, когда старый утюг, лежащий плашмя на антресолях, конечно же, не запитанный в сеть, прожёг дыру в фанере и вывалился.