Его длинные волосы цвета воронова крыла ниспадали прямыми локонами, обрамляя лицо с элегантным и неподвластным времени выражением. Его выражение лица было обычно спокойным и собранным. Но за его взглядом скрывался тонкий намек на напряженность, дававший понять, что в нем есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.
И так оно и было.
"Кукурузный лабиринт создан для того, чтобы дезориентировать и бросать вызов", — объяснил он, его слова текли плавно, холодно, но шелковисто. "Повороты и изгибы стратегически расположены так, чтобы сбить с толку тех, кто решится войти сюда без четкого чувства направления. Ты должна сосредоточиться на ориентирах и схемах, чтобы найти свой путь". Его губы дрогнули, но он не улыбнулся. "Иногда дело не в месте назначения, а в самом путешествии. Лабиринт учит нас принимать неопределенность и находить красоту в неожиданном".
Он шагнул ближе ко мне. Инстинктивно я сделала шаг назад, задев колючую кукурузу. Между мной и Адрианом сохранялось напряжение, невысказанное, но ощутимое. И тут раздался голос Адриана, такой же низкий и шелковистый, как всегда.
"Знаешь, — начал он, и в его тоне чувствовалась тревожная тяжесть, — несколько лет назад здесь, в этом кукурузном лабиринте, произошло убийство".
Я взглянула на него, заинтригованная и слегка ошарашенная внезапной переменой в разговоре. "Убийство? В кукурузном лабиринте?"
Адриан кивнул, выражение его лица стало серьезным. "Да. Это был человек, настолько одержимый своей жертвой, что он построил этот самый лабиринт, чтобы держать ее в ловушке". Он сделал еще один шаг ко мне, но мне некуда было двигаться. "Он сказал ей, что если она найдет выход, то сможет освободиться. Но если она не сможет, то будет принадлежать ему вечно". Она была студенткой из Крествуда, а он — ее профессором".
От его слов у меня по позвоночнику пробежала дрожь, и я не могла отделаться от чувства предчувствия. История звучала как мрачная, извращенная история об одержимости и пленении, такая, что может преследовать в кошмарах.
"Студентка, запертая в этих самых кукурузных стеблях, должна была пройти лабиринт, ища выход, в то время как ее мучитель наблюдал за ней, ожидая, когда она станет его призом", — продолжил он. "Говорят, что после этого лабиринт уже никогда не был прежним".
Я не могла не оглядеться вокруг с вновь обретенным чувством тревоги. Некогда красивый и безмятежный кукурузный лабиринт приобрел зловещий вид, словно темная история его прошлого хранилась в шелестящих кукурузных стеблях.
"Она выбралась?" прошептала я. Так долго он со мной не разговаривал, может быть, за все время, что я его знаю. Я не знала, почему он вдруг заговорил со мной. Я могла бы списать это на алкоголь, но я знала, что Адриан не пьет, и я не чувствовала запаха алкоголя в его дыхании. "Она была свободна?"
Загадочная улыбка Адриана стала еще глубже, и он посмотрел на меня, его темные глаза блестели. "Это интересный вопрос", — ответил он низким, загадочным тоном. "Видите ли, она никогда не стремилась к свободе. Она хотела, чтобы за ней гнались, чтобы она чувствовала азарт охоты. Именно погоня держала ее в плену, а не сам лабиринт".
От его слов у меня по позвоночнику пробежала дрожь, и я почувствовала странную смесь восхищения и опасения. Почему мне казалось, что он говорит не только о девушке и ее охотнике?
Адриан придвинулся ближе, его присутствие снова переполнило мое личное пространство, и я не могла не отреагировать на это. Сердце заколотилось, и я встретила его напряженный взгляд. Его близость одновременно нервировала и возбуждала, как будто меня втянули в опасную игру, которой я не могла сопротивляться.
В этот момент я почувствовала себя частью той самой истории, которую он рассказал, попав в лабиринт тайн и притяжения, а Адриан был пленительной фигурой, которая держала ключ к интриге.
Что было неправильно.
Определенно, определенно неправильно.
"Откуда ты знаешь?" спросила я.
Адриан протянул руку и закрутил прядь розовых волос у меня за ухом. Я ненавидела, когда по моей коже бежали мурашки. "Я знаю его", — сказал он. "Он принадлежит к семье Вульф".
"Вульф?" спросила я. "Как Лиам?"