– Что я и делаю.

И лишь к концу второй недели кто-то проявил к ней слабый интерес. В назначенное время, в назначенное место она пришла на собеседование, где ей предложили работу в фирме и зарплату двадцать семь тысяч рублей.

«Но почему так мало? – защемило сердце. – Я не продавец! Я экономист с дипломом! На что мне жить? Снимать квартиру?»

– Я неместная, и меня интересует жилищный вопрос. Вы предоставляете жилье? Или компенсируете расходы на аренду, хотя бы частично? – спросила она первым делом.

– Нет, жилье мы не предоставляем. И компенсация у нас не предусмотрена. Ни полная, ни частичная.

– Тогда простите за нескромность, зарплата… Можно увеличить эту цифру?

– До скольких?

– До тридцати пяти.

«Из них двадцать будет улетать, как с куста, за съем квартиры», – высчитала Алла.

– Нет, ну что вы? – ответили ей с возмущением и с таким выражением, будто она здесь всех разыгрывала. – Девушка, у вас не так много опыта, чтобы требовать такую зарплату! И мы не видели вас в деле – о каком увеличении говорить сейчас?! Извините, но двадцать семь тысяч – конечная цифра, и если вас это не устраивает, подыскивайте что-то еще.

– Хорошо! – вскочила с места Алла и направилась к выходу.

Ее провожали изумленные взгляды, оживившие равнодушные лица…

«Двадцать семь рублей и ни копейкой больше! Спасибо, экономфак! Пять лет сушила мозг, а зарплата, как у продавщицы!» – пылала Алла, вся на эмоциях.

Вечером она залезла на «Фарпост» узнать, почем снимать квартиру. Расклад был такой: подавляющее большинство квартир сдавалось через агентства со стопроцентной комиссией. Это означало, что если плата за аренду двадцать тысяч, то в первый месяц съемщик должен выложить все сорок, двадцать хозяину и двадцать агентству за «услуги», а со второго месяца, как и положено, платить только хозяину – двадцать.

Аллу такой расклад сильно раздражал. За какие такие «услуги» съемщик вынужден платить? – думала она. Объявление в интернете в свободном доступе, человек тратит время на поиски, находит сам, и тут выясняется, что квартирка закреплена за конторой, которая обдерет его, как липку, и в первый месяц бедолаге придется раскошелиться вдвойне. Хозяин позволяет навариться за свой счет, при этом выгоды не получает никакой и с тем же успехом мог сдать сам, без посредников. Алла считала, что агенты работают с пожилыми, которые «из-за древности не в ладах с интернетом» и не могут разместить объявление. Или с теми, кому лень прикладывать усилия, кто хочет получить готовый результат при минимальной затрате сил. Их отсталость и лень обходятся съемщикам в десятки тысяч рублей, но какое им до этого дело? Их задача – сдать жилье, не напрягаясь.

Агентства умело обрабатывают собственников, обещая «взаимовыгодные» условия, когда одним достается сто процентов от месячной платы за аренду, а другим – сомнительная выгода и сомнительный жилец. Улыбка не сходит с лица, когда агент распинается, внушает: «Все сделаем за вас. И съемщиков подберем, каких пожелаете, русскую семью, компанию чистоплотных девочек-студенток. И в случае конфликтной ситуации приедем, все разрулим». А собственник развесит уши и верит, что в ходе такого сотрудничества одни только плюсы. На деле же ситуация в корне меняется. По словам одной бабульки, сдававшей комнату, кого к ней только не привозили: и алкоголиков, и людей нечистоплотных, таких, что «он разулся, и на всю квартиру завоняло – а я должна с ним жить?» Потому что агентству нужны деньги, а бабуля со своей квартирой – как средство, чтобы их заработать. Ее комфорт потерпит, когда речь идет о бизнесе и прибыли.

И раз ленивое население само их кормит, с чего бы им не наглеть, не жиреть и не расти, как на дрожжах? Таких агентств во Владивостоке развелось немерено! Первоначально комиссия составляла пятьдесят процентов, но очень быстро эта цифра взлетела до потолка.

Алла сидела и обалдевала от цен, которые мысленно умножала на два.

– И где же мне взять сорок тысяч?!

– А что если тебе снять «гостинку»? Они дешевле, – сказала Янка, глядя в монитор, – ты одна, уместишься вполне…