— Костров у телефона. Кто это?

— Михаил Игнатьевич, вы со мной не знакомы. Мне рекомендовал обратиться к вам господин Рыбин.

— Вот как? — насторожился Костров. — А по какому вопросу?

— Я коллекционер и хотел бы приобрести что-нибудь из произведений древнеегипетского искусства. Моя фамилия Мищенко.

Костров помолчал. Ни о каком Мищенко он никогда не слышал ни от Рыбина, ни от кого-то другого. Мищенко этот вполне может оказаться заурядным жуликом, грабителем, мошенником, или незаурядным, что еще хуже. Дудки, сначала проверим тебя, приятель.

— Господин Мищенко…

— Владимир Геннадьевич.

— Владимир Геннадьевич, а давно вы видели Рыбина?

— Две недели назад. Как раз перед его отъездом в Ниццу.

— И как он? Усы еще не сбрил?

В голосе Слейда зазвучало искреннее недоумение.

— Михаил Игнатьевич, боюсь, вы неправильно меня поняли. Я имею в виду Анатолия Рыбина, моего старинного друга. А он сроду усов не носил.

— Ах этот… Который ездит на девяносто девятой цвета мокрого асфальта?

— Да нет же! — Недоуменные интонации усилились. — На белом «понтиаке». У него еще собака Альма, догиня…

— Теперь понял, — произнес Костров дружелюбнее. — Значит, он рассказал вам обо мне…

— Он и Леня Верницкий.

Услышав о Верницком, Костров еще больше успокоился. Конечно, стопроцентной гарантии нет, но как же знакомиться с новыми покупателями, если шарахаться от всех и каждого, рассудил Михаил Игнатьевич. Жаль, сейчас нет ни Верницкого, ни Рыбина, позвонить бы им… Ну да ладно, примем дополнительные меры предосторожности.

— Хорошо, Владимир Геннадьевич, — сказал Костров. — Вы где живете?

— Шоссе Энтузиастов, между Войтовича и Авиамоторной. У Рогожского кладбища.

— Тогда давайте встретимся через час у метро «Площадь Ильича», согласны?