Конечно же, ему хотелось поговорить, поэтому я ответил:

— Пошел ты…

— Сегодня вечером мне говорят это уже во второй раз, — сообщил он. — Только в первый раз — по-русски.

Что ж, я понял, кто первый сказал ему это сегодня, и, поскольку Халил стоял передо мной, понял, что Борис уже не встанет. И Пареси… Боже мой… Я чувствовал, как во мне поднимается ярость, но понимал, что чувства нужно держать под контролем.

— Хочу, чтобы ты знал: я здесь один, — сказал он. — Только ты и я. Я оставил тебя напоследок, мистер Кори.

— Я оставил тебя для себя, — ответил я.

Он нехорошо улыбнулся.

— Я не почувствовал пуленепробиваемого жилета, когда свалил тебя на землю.

Я не ответил.

— Не важно. Я не собираюсь выстрелить тебе в сердце. — Он показал мне пистолет. — Это пистолет твоей покойной жены. Я мечтаю отстрелить тебе яйца именно этим пистолетом.

Не поворачивая головы, я шарил глазами вокруг. Пистолет был слишком далеко, а близко не было ничего такого, чем можно было бы воспользоваться. Я бросил быстрый взгляд на далекие стенки фундамента. Обзорная площадка была закрыта, а по улице если кто и пройдет, то не увидит, что делается в темном котловане.

— Здесь тебе никто не поможет, — сказал Халил. — Все мертвы. Двое полицейских из трейлера мертвы. Как ты сам видел, твой начальник уже не сможет помочь. — Он вытащил мобильный. — Его последнее сообщение для тебя: «Асад Халил победил».

Я вновь почувствовал, как во мне растет хладнокровный гнев и желание убить его…

— Тебе не пришло в голову, мистер Кори, что сообщения вовсе не от него?

Я задумался об этом. Может, в отдаленные уголки сознания и пришло, но я там это и оставил, потому что по большому счету мне не важно было, Пареси мне писал или Халил.

Он посмотрел на меня и сказал:

— Наша встреча была предопределена. — Он обвел взглядом котлован. — И вот мы здесь, в этом месте, где погибли три тысячи твоих сограждан.

— В Башнях погибли сотни мусульман.

Словно не услышав этого, он сказал:

— Я думаю, это не самое плохое место, чтобы умереть, и для тебя тоже. Я отстрелю тебе мошонку, а потом срежу твое лицо с черепа, как и обещал.