— Да и вообще зря ты с ним связалась! Врет он все! — выдало вдруг дерево.

Я уставилась на него во все глаза, возмущенная до предела беспочвенными обвинениями, и выпалила:

— Тогда зачем все это? Зачем провожать меня, дарить цветы, ходить со мной на свидание? Я — обычная студентка и у меня ничего нет, ни денег, ни популярности, ни каких-то высоких достижений. Я просто хорошо учусь, потому что мне это нравиться, общаюсь с подругами, занимаю небольшую комнатку в общежитии. Так что обманывать ему меня нечего и в ложных чувствах признаваться тоже.

Дерево усмехнулось.

— Все это так, — ответило оно, — только ты не учитываешь одной детали, которая в данном случае очень важна.

— Какой?

И мне действительно захотелось узнать, что же я пропустила.

— У тебя есть одна особенность, которой нет ни у кого из студентов Академии. Да что Академии, такого нет во всем мире!

— Чего?

Я застыла, с любопытством ожидая ответа.

— Ты слышишь и видишь тех, кого не замечают остальные. Вспомни, как мило ты общаешься с привидением очаровательной девушки в широкополой шляпе или с постоянно голодным домовым или… Я уверен, что таких случаев в твоей жизни немало, — заключил Ар.

Ну, вот, а я то думала, что речь пойдет о чем-то действительно серьезном! И я разочарованно вздохнула. Не вижу никакого прока в такой способности! Разве что подумают — сумасшедшая и лечить начнут, а раньше, лет так четыреста-пятьсот назад, еще бы могли и на костре сжечь, как ведьму.

— Зря на твоем миленьком личике написано такое недоверие, — усмехнулось дерево, — Так что скорей всего кавалер не испытывает к тебе по-прежнему никакой симпатии, а всего лишь хочет использовать для своих целей.

— Что?! — закричала я.

Щеки мои запылали еще сильнее, но теперь уже не от смущения, а от гнева.

— Да ничего то ты не знаешь! Сиди себе в своем парке и молчи, я же без твоих советов обойдусь! И с аспирантом, вот увидишь, мы еще на много свиданий сходим, а потом он признается в любви, попросит моей руки, и я выйду за него замуж, и будем мы с ним жить долго и счастливо, а ты останешься здесь одиноко стоять, сухое, старое, и… — на секунду я задумалась, что бы такое еще по обиднее сказать, — и корявое, — наконец закончила свою мысль, потом зло откинула ветку, которая все еще держала меня, развернулась и зашагала прочь от этого наглого, невоспитанного вруна и гада, который за каких-то пол часа успел понизить мое настроение с отметки «супер», до «ниже плинтуса». «Ну, ничего, я еще ему докажу, что права! Он у меня еще попляшет! Сто, нет, тысячу раз пожалеет, что посмел такое сказать!» — мысленно кляла его, пиная по пути желтые листья. Но не смотря на все возмущение и ругань, закрались-таки кое-какие сомнения в мою голову и теперь в ней нет-нет, да и мелькала мысль: а вдруг Ар все же прав? Точку во всех сомнениях поставил, как ни странно, свет в профессорском кабинете и решение: а не узнать ли мне все это прямо сейчас? Почему бы на прямую не поговорить с моим новоявленным кавалером и не прояснить все моменты, которые смущают?

Я остановилась, резко развернулась в сторону учебного корпуса и отправилась за правдой.

Запала моего хватило ровно до кабинета преподавателя, у самой двери я застыла, отчаянно продумывая, что сейчас скажу, как только увижу Николсона. Мыслей на этот счет у меня было много, беда только в том, что я не могла надолго остановиться ни на одной из них. Конец моим мучениям положил странный шорох в коридоре, я оглянулась и увидела под столом своего мохнатого знакомого, который как обычно что-то ел.

Домовой махнул лапой, я отрицательно замотала головой, не до него мне сейчас! Но он не успокоился и снова позвал меня.

Я тяжело вздохнула, ну вот не даст же сосредоточиться! Пришлось отойти от двери и подойти к столу.