Ну и так далее. Но постепенно-постепенно — и всё вспомнилось. А когда собрал первый сет — так и вообще дело пошло сильно быстрее и интереснее.

Разумеется, первую игру я не выиграл, а со второй игры поступило предложение играть на деньги.

— Ставки — не больше одной десяток сити-коина. Иначе — уголовно-наказуемое деяние, — заявил ветеран береговой охраны.

Мне почему-то сразу захотелось называть его «шерифом».

— Это где это такое написано? — прищурился дед Переварти.

— Он сам их написал, — хмыкнул Тям. — Ну, одна десятая — так одна десятая.

Я успел продуть всего пол-коина и обсудить разницу сначала в гонконгских и сычуаньских правилах, затем в гонконгской и сычуаньской кухнях, прежде чем нашу неспешную игру прервали.

В бар вбежал юноша — запыхавшийся, испуганный, с вытаращенными глазами.

Он что-то проорал на незнакомом языке, они перекинулись парой фраз, и парень всё с тем же выражением лица вышел. Шериф проворчал:

— Не видишь — я играю. Пускай разберутся сами.

— Что случилось? — осведомился Тям.

— Говорит, приплыл какой-то огромный странный мужик на лодке. Белый. Европеец, то есть.

— Хм… Как он проплыл через береговую охрану?

— Говорит, на вёслах. Это он чего, море переплыл на вёслах? Мда… видать — кораблекрушение где-то у скал опять.

Пару минут мы продолжали играть, зачем забежал ещё один парень. С синяком под глазом.

— Огромный белый мужик бьёт морду рыбакам!

— Да что такое! — возмутился шериф. — Не видите, я играю? Вас много, а он — один. Разберитесь уже сами. И приведите его прямо сюда.

— Может, лучше всё-таки сходить? — предположил Тям. — Мы тоже можем, если что. Чан, вон, одной левой его уложит.

Молодец, Тям. Про меридианы если и догадывался — решил прямо моё увечье не обсуждать.

— Играем дальше! Я почти выиграл! Твой ход! — буркнул шериф.