Альфонсо Палин улыбнулся. Лицо его снова изменило выражение. Оно разгладилось и помолодело. Он опять превратился в Антуана Феро:

— Вы пытаетесь продать нам то, чем мы и так располагаем.

Нет, это говорил не Феро. И акцент, появившийся в речи, свидетельствовал о том же. Это говорил Хоакин Палин — адвокат из Буэнос-Айреса, защитник организаций, занимающихся гуманитарной деятельностью. Жанна решила, что будет по-прежнему обращаться к нему на «ты»:

— Ну тогда считай это последним желанием приговоренного. Вместо традиционной сигареты.

Мужчина улыбнулся улыбкой Антуана Феро. В этой его способности мгновенно менять голоса, лица, повадку было что-то гипнотическое. Очевидно, мелькнуло у Жанны, это свойство созданий с серьезными генетическими отклонениями…

— Ты права. Раз уж мы привели тебя сюда, пожалуй, следует открыть тебе правду. Всю правду…

Психиатр сел за стол. Пока он произносил последние слова, его внешность успела измениться несколько раз. Сосредоточенный взгляд врача. Располагающая улыбка адвоката. Насупленная мина Альфонсо Палина. И на несколько кратких мгновений — гримаса маленького дикаря. Она производила ужасающее впечатление. Перекошенное на сторону лицо, как будто подцепленное на рыболовный крючок.

Жанна уже поняла: когда личность маугли в сознании ее собеседника брала верх, его речь теряла связность, как у людей с симптомами аутизма. И снова становилась нормальной с новой сменой персонажа.

Она попыталась представить себе, как по вечерам, сидя у себя в кабинете, Антуан Феро выпускал на волю все свои личности. Играл поочередно роль каждого. И смотрелся в них, как в кривое зеркало. В самом деле, похоже на катарсис… Один из подобных сеансов она и записала на пленку в тот июньский вечер.

Пока что его признания нисколько не прояснили общую картину. Он сообщил ей лишь то, что она и так уже знала — если при этом не солгал. Скорее всего, он старался придерживаться версии, которую они совместными усилиями разрабатывали в ходе расследования. Но в излагаемой им истории оставалось еще слишком много темных пятен.

Она решила действовать как профессионал. Как следственный судья, изучающий все аспекты дела. Не оставляющий без внимания ни одного факта. Именно это она поклялась сделать после гибели Франсуа Тэна.

— Начнем с парижских убийств, — сказала она. — Мотив?

Ей ответил голос отца:

— Простое совпадение. — Он говорил по-французски, с сильным акцентом. — Наш народ был в опасности.

— Нелли Баржак и Франческа Терча грозили раскрыть вашу тайну. Но Марион Кантело? При чем тут была она?

— Она обнаружила наши… симптомы.

— Где?

— В институте Беттельгейма.

— Но я проверяла. Хоакин никогда не наблюдался в этом институте.

Альфонсо Палин ухмыльнулся и откинул со лба прядь волос.