Книги
Лермонтов в Москве. Эссе
Эта безнадежность дает основание предполагать (поэма не датирована), что поэма «Последний сын вольности» написана до лета 1830 года, «когда все всколебалось», и под впечатлением революционных событий в Западной Европе и народных восстаний во всем мире он начал создавать свою политическую лирику.
Посвящение поэмы «Последний сын вольности» члену кружка свидетельствует о том, как много разговоров и споров шло в кружке Лермонтова о декабристах.
Один из членов кружка Лермонтова, студент Андрей Закревский, у которого было очень большое знакомство, распространял стихи друга-поэта.
О близости Лермонтова с Закревским свидетельствует сохранившаяся книга с надписью:
Книга характерна в какой-то мере для интересов кружка Лермонтова. Это перевод на русский язык написанных в тюрьме размышлений английского поэта и проповедника Вильгельма Додда (1729 - 1777), кончившего жизнь на виселице. Он призывал правительство и судей покончить с народной нищетой и не карать несчастных, которых голод толкает на преступленья.
После увольнения Лермонтова между студентами ходило в списках приписывавшееся ему стихотворение, обращенное к Московскому университету:
Лермонтов-студент на правах взрослого посещал балы. По окончании холеры Москва развлекалась особенно бурно. Не успела кончиться эпидемия, как началось самое безудержное веселье. Любимое развлечение москвичей - маскарады. Они устраивались на святках и на масленицу как в частных домах, так и в Благородном собрании. К маскарадам готовились задолго и проявляли массу изобретательности. На одном из маскарадов у княгини Зинаиды Волконской в полночь в зал второго этажа въехали верхом на живых лошадях Дон-Кихот и Санчо Панса - это были сын Волконской и его воспитатель.
Собираясь на новогодний маскарад зимой 1831 - 1832 года, Лермонтов решил нарядиться астрологом, предсказателем судеб. Из картона сделал гадательную книгу, из черной бумаги вырезал «каббалистические знаки» в виде китайских иероглифов, срисовав их с чайного ящика бабушки.
Маскарад был в зале Благородного собрания. Белые мраморные колонны и хрустальные люстры украшают этот пышный и в то же время простой и строгий зал - теперь Колонный зал Дома Союзов. В полночь загремели на хорах трубы и все присутствовавшие поздравляли друг друга с Новым годом.
В толпе мелькала невысокая фигура астролога, в отверстия маски сверкали глаза. Он держал в руках гадательную книгу с таинственными знаками и, подходя к знакомым, интриговал их и раздавал стихи.
Эпиграмму вручил он Н. Ф. И‹вановой›, которой писал стихи с 1830 до начала 1832 года: «Дай бог, чтоб вечно вы не знали, //Что значат толпы дураков, //И чтоб вам не было печали //От шпор, мундиров и усов…» С эпиграммой обратился он и к одной из сестер своего будущего убийцы Мартынова, с семьей которого был знаком в Москве с юных лет. Не мог не откликнуться Лермонтов на музыкальное дарование и прекрасный голос П. А. Бартеневой (1811 - 1872). Он преподнес «московскому соловью», как прозвали молодую певицу, выступавшую на великосветских концертах, восторженный мадригал.
Наиболее значительное по содержанию стихотворение обращено к писателю Н. Ф. Павлову (1805 - 1864). Его книга «Три повести» при своем появлении в свет в 1835 году вызвала много шума и хвалебные отзывы критики. Павлов затронул в ней большие социальные проблемы и прежде всего крепостное право. Цензор получил строгий выговор, и перепечатка книги была запрещена. В годы, о которых идет речь, Павлов переводит, пишет стихи и водевили. 29 января 1832 года запрещен бенефис Львовой-Синецкой из-за водевиля Павлова «На другой день после преставления света, или Комета 1832 года». Лермонтов, видимо, хорошо знаком с ним. У Павлова хранилась рукопись его поэмы «Моряк», написанной в 1832 году, в тот же период, что и новогоднее стихотворение. В стихотворении поставлена тема столкновения поэта с обществом: