— Лер, я пришел извиниться, — одной рукой протягивает мне букет, а второй волосы на голове ерошит, понимая, что я не спешу принимать его примирительный дар. Подошел ко мне на шаг, пока меня охватила какая-то оторопь. — Возьмешь?

Меня будто ошпарило. Вот до чего оказывается додумались коллективным разумом. Нет. В целом, наверное, правильно. Извиниться было бы с его стороны совсем неплохо. Только я отскочила от него, как от буйнопомешанного. Ну зачем он вообще пришёл?

Я за эту ночь поняла, что всё-таки не собираюсь ходить к его начальству. Не собираюсь ничего делать, чтобы его в тюрьму упечь, но неужели так сложно понять, что он мне неприятен?

— Цветы? Серьёзно? Ты думаешь этого достаточно? — смотрю на него исподлобья и руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Да мне смеяться над собой хотелось. Единственный мужчина, которого я когда-то посчитала нормальным поймал меня на улице и повел себя со мной как тот ещё психопат. — То есть ты поймал меня на улице, затащил в какой-то подвал, потому что тебе так захотелось. Держал меня там почти сутки, опять-таки, потому что тебе показалось, что это правильно и так можно со мной себя вести. Это ведь так забавно запугать до смерти кого-то вроде меня! А потом на, Лера, букет. Извини, я погорячился? Да засунь себе в задницу эти цветы!

Наговорила ему какой-то ерунды сгоряча и послала вместе с его букетом. Да пусть других своими широкими жестами очаровывает!

Потом вспомнила, что от этого ведь чего угодно ожидать можно. У него, как выяснилось, мышление не стандартное. Я от него опять отступаю, а он просто розы на стол рядом со мной кладет.

— Но выслушать ты меня можешь?

Что ещё я должна слушать? Его Покровский мне не нужен. Что и поспешила высказать ему в сердцах.

— Зачем? — отступила на ещё один шаг. — Что нового ты мне можешь сказать? Потребовать оставить в покое, как ты там сказал? — я передразнила имя Покровского. — Мне он и даром не нужен. Что ещё тогда тебе от меня надо?

А что тогда ему ещё от меня может быть нужно? Чтоб ему и его дружку это похищение с рук сошло? Для этого передо мной распинается?

Почему-то ещё противнее стало. И как низко он готов пасть ради этого? Руслан видимо решил пойти ва-банк, потому что я такого от него всё-таки не ожидала.

— Мне ты нужна. Понял, что ты мне нравишься, — он опять ерошит свои волосы и при этом тут же выдаёт. — Теперь можешь выслушать?

Я отшатнулась даже. Неужели решил последовать совету друга? Ну мерзко же!

Я от его признаний растаять должна, а потом отказаться от своей идеи в тюрьму его упечь? Так, по их мнению, всё должно быть? Очуметь просто как трогательно.

Это опять мой сарказм. А на деле слышу, как мужчина зовёт меня по имени:

— Лер?

И вместо ожидаемой им реакции на его слова, словно прихожу в себя от шока. Срываюсь и сбегаю от него на кухню. Разочарование имеет горький привкус. А у меня оно в мои девятнадцать какое-то беспросветное.

Дождалась пока он ушел на свою работу и вышла в зал. Белые розы по-прежнему сиротливо лежали на столе. Я люблю цветы. Но эти вызвали чувство отвращения скорее из-за дарителя. Подхватила их со стола и зайдя на кухню хотела выбросить их в мусорку.

— Лер, ты что дура? — напустилась на меня наша повариха Нонна, подхватив букет за десять сантиметров до мусорного ведра. — Мне муж сроду таких не дарил. А ты!

Честно говоря, мне тоже. Первые цветы, которые мне мужчина дарит, но вот на счёт этого букета как-то совсем сомнений не возникло.