Вот и всё, что знаменитый писатель может рассказать знаменитому драматургу о самом долгом (пока что) путешествии в своей жизни. Одно короткое упоминание об одной достопримечательности. Ни одного слова о Градчанах, Карловом мосте, ни одного восторженного описания природы – а я хорошо знаю эту трассу, потому хорошо знаю, какие там виды. Всё это оказывается менее важным масла Extra 15, икры и того, чтобы стрелка спидометра забралась за показатель 112 км в час.

Отель «Алькрон» был создан в 1932 году и работает до сих пор (сегодня под патронатом Radisson Blu). Подземной парковкой можно воспользоваться также не будучи постояльцем отеля: час – сто крон, сутки – девятьсот. Я со скептицизмом отношусь к тому, что «какой-то сукин сын стукнул» там Лема. У Лема была склонность к авариям на парковках, он постоянно кого-то «стукал» – либо спереди, либо сзади. Даже в его собственном гараже в Клинах ночью его умудрялись стукать предательские стены или ворота.

Само это описание поездки через поглощённую туманом Чехословакию, на «буксире» какого-то самоубийственно «рискованного» водителя, сегодня пробуждает страх. Лем преодолел трассу из Праги до Градца-Кралове быстрее, чем сегодня показывает сервис Google Maps, хотя в наши дни это скоростная автодорога R11, а тогдашние автомобили ведь не прошли бы ни одного из сегодняшних крэш-тестов! Это страшно, с какой беспечностью вели себя самые большие таланты польской культуры – Мунк, Комеда, Кобеля, Цыбульский.

Отель «Алькрон» находится, правда, не на Виноградах, а в самом центре, но неподалёку от перекрёстка с улицей Виноградской. Я полагаю, что именно этого касается нижеприведённая история, которую Лем пересказывал много раз, в том числе и автору этой книги.

Путешествие Лемов через Чехословакию было по большей мере «сумасшедшей» поездкой, без предварительных бронирований и договорённостей, так как в конце концов именно в этом состоит прелесть автомобильного путешествия. В коммунистических странах путешествовать таким образом было трудно, потому что отели, как правило, не имели свободных мест для людей, которые заходили с улицы. Туристы должны были выкупать места ранее через бюро путешествий, а тем, кто ехал в командировку, места бронировали на работе. Даже сегодня в странах бывшего СССР случается так, что человека прямо с рецепции отсылают в ближайшее «бюро бронирования».

Лемы искали ночёвку в Праге вечером – безуспешно. Ситуация была ещё более неприятна, так как это была не первая попытка. Предыдущая была настолько неудачной, что им пришлось отъехать на несколько десятков километров от Праги[238].

В одном из отелей – возможно, именно в «Алькроне» – портье сначала тоже сказал, что у них нет свободных номеров, но потом переспросил фамилию писателя. «To vy jste napsali Eden? Ja rozumím!»[239] И номер нашелся.

Томаш Лем детально описывает эту поездку на основе дневника матери. В рамках программы траты денег её муж купил в Праге паровую машину и хотел запустить её в отельном номере. По инструкции топливом для машины должен был быть спирт, но спирта у них не было, потому Лем использовал чешский одеколон. «Сначала ничего. Потом бульк, и всё завертелось, как сумасшедшее».

Лемы купили в Праге тот проектор, которым Лем хвалился в письме к Мрожеку, как будто это было очевидно, что в каждом краковском доме есть такое оборудование. Его он тоже включил в номере, чтобы воспроизвести фильмы, снятые ещё в Кракове и Закопане, на которых были сами Лемы, а также Александр и Данута Сцибор-Рыльские (главным образом, конечно, их машины). Барбара Лем записала:

В Праге Лемы отметили тридцать девятый день рождения писателя. Они провели его в обществе чешского переводчика Ярослава Симонидеса, который должен был помогать Лемам в Праге, но пропал сразу после их приезда и не подавал признаков жизни. А потом неожиданно появился на дне рождения, который Лемы хотели провести в одиночестве в ресторане. Появился мало того что неожиданно, так ещё и в обществе их общей знакомой. Попытки объясниться привели к тому, что переводчик говорил «вещи смутные и мало правдоподобные». В конце концов до Лемов дошло, что переводчик оставил их общество из-за резко начавшегося романа с той самой их общей знакомой.

Обозлённый Лем сразу же, прямо в отеле, написал ему «разводное письмо», то есть свою любимую эпистолографическую форму – письмо, в котором торжественно сообщает, что прекращает отношения навсегда. Подобные письма получил тогда каждый, кто близко сотрудничал с Лемом и чем-то провинился. Включая Канделя, Береся, Яжембского, Фиалковского и других.

Спускание денег в роскошном ресторане «Москва» Барбара Лем описала так:

Так что это была поездка, которую трудно причислить к современным автомобильным поездкам по маршруту Краков – Прага. Там странным образом смешались роскошь, которую сегодня нельзя купить ни за какие деньги, с бедностью и простотой, которой тогда ни за какие деньги нельзя было избежать. Когда читаешь описания тогдашней роскоши, легче понять, почему даже те люди, которые теоретически могли себе позволить икру и шампанское, с большим удовольствием отдыхали в палатке, разбитой где-то в глуши, питаясь пойманной собственными руками рыбой и консервами.

Отпуск 1961 года Лемы провели вместе со Щепаньскими, о чём тот как всегда отметил в своём дневнике, – это выглядело лучше, чем пражские или югославские поездки, и не только потому, что Щепаньский был большим оптимистом, совсем наоборот – в его книгах можно найти также описание очень неприятных поездок, но эта к таким не принадлежала (запись от 7 августа 1961 года):