– Он был полумертвый, когда добрался до периметра. Трудно было поверить, что он еще в состоянии передвигаться. Ему очень хотелось спасти вас. – Нейланд ласково надавила ей на плечи, побуждая лечь. – Отдыхайте. Если ситуация изменится, я дам вам знать.
Эмили предпочла подчиниться принуждению.
– Ладно.
– Все будет хорошо, – сказала Нейланд, и комнату осветили солнечные блики от машины снаружи. Это был черный седан, совсем не такой, как остальные машины, с затонированными стеклами. Он встал рядом с пикапом.
Эмили села.
– Сколько я здесь?
– Примерно четыре часа.
– Мне нужно увидеть Гарри. – Дверца седана открылась, и оттуда вылезла женщина в костюме. Она характерным жестом откинула волосы. Эмили уже видела эту женщину, много лет назад. Ее звали Плат. – Кого вы предпочитаете: кошек или собак?
– Прошу прощения?
– Кошек или собак? Кого вы больше любите?
– Собак. – Нейланд встала. – А теперь поспите.
– Какой ваш любимый цвет?
– Розовато-лиловый, – сказала Нейланд, берясь за ручку двери. Времени на дальнейшие расспросы не оставалось. Ее можно было бы отнести к двадцати с хвостиком сегментам, и за то огромное время – целых пять минут, – что Эмили провела в ее обществе, она, соединяя воедино основные принципы и психографику, пришла к выводу, что это пятьдесят девятый.
–
Нейланд развернулась.
– Спасибо, – сказала Эмили. – Большое спасибо. А теперь отведи меня к Гарри.
Она прошла вслед за Нейланд в дальний класс и приблизилась к столу, а Нейланд тем временем придумала удобоваримый предлог для того, чтобы врачи или медицинский персонал – в общем, те люди в масках – вышли. Она сказала, что с Гарри все будет хорошо, однако в это верилось с трудом – он был забинтован с ног до головы, а те части тела, что оставались открытыми, были опухшими и красными. Его глаза были прикрыты белыми ватными кружками, и Эмили захотелось убрать их прочь.
– Разбуди его, – сказала она Нейланд. – Но, прошу тебя, будь осторожна.
Она потянулась к его пальцам, забыв, что ее руки забинтованы.
– Гарри, ты слышишь меня? Нам надо выбираться отсюда.