Это была Ира.

– Да?

– А вы чувствуете, много ли успели узнать в своей жизни?

– Я часто раздумывал над этим. Да, пожалуй, могу сказать – много. Мне выпало счастье, удача, Небесный Дар – называйте, как хотите – получить ответы, во многом благодаря походам, на многие вопросы, которые я сам себе задавал. Это без хвастовства и без ложной скромности. Но, как ни покажется парадоксальным, данная самооценка совсем не устраняет чувства, что я уйду из этого мира почти таким же в смысле разума ребенком, каким появился в нем. Главное из всего, что я осознал – это что дух и душа человека не могут быть смертны, а уже из этого я сделал множество самых разных выводов как относительно устройства Мироздания и законов, управляющих его развитием, так и относительно критериев, которыми следовало бы руководствоваться при выборе решений житейских проблем, дабы не впасть в грех. Может показаться, что я голословен. Я думаю иначе, но не призываю соглашаться со мной. Говорить о глобальных, интеллектуальных и моральных проблемах можно и нужно очень долго, иначе всего, до чего додумался с Божьей Помощью, никак не объяснишь. Но все равно прошу меня извинить за мои высказывания, более долгие, чем допускает хороший тон.

– Почаще бы нам выпадало присутствовать при ТАКИХ нарушениях правил хорошего тона, – сказала Ира. – Для нас здесь многое обрело новый смысл, и не в последнюю очередь благодаря вам. Ваша откровенность и вправду обогащает. Без вас, нашего незримого спутника, который только несколько раз появлялся у нас перед глазами, но чье присутствие ощущалось постоянно, мы бы до многого сами не дошли и варились бы только в кругу текущих бытовых проблем и личных противоречий. Думаю, что теперь мне легче будет разбираться в самой себе, в чем-то даже лучше ориентироваться на будущее. Вы поразили нас молодостью души, прежде показавшейся бы нам совершенно невероятной в человеке вашего возраста. Не обижайтесь! – спохватилась она.

– Я и не думаю обижаться, – рассмеялся Михаил. – Я давно понял, что за редкими исключениями один человек не может учить других людей, желая их выучить – он может их только тем или иным образом побуждать к самостоятельному поиску истин. Никто и никогда не сумеет прожить жизнь, обходясь чужим умом, а потому каждый должен находить свой ответ на все проклятые вопросы. Может быть, теперь отойдем ко сну? Если самолет прилетит в десять, лучше уже за час до его прибытия свернуть наш лагерь. Летчики народ капризный – могут и раньше на головы свалиться, а ждать не захотят.

Призыв ко сну возымел действие. Народ разошелся в разные стороны. Михаил задумался, стоит ли ему ставить палатку или переночевать под открытым небом в пуховике, только надув матрац. Возиться с палаткой явно не хотелось, и, в конце концов, он решил ограничиться минимальным комфортом. Смазав лицо и руки репеллентом, он вытянулся на матраце и вскоре заснул.

Он очнулся от шороха сбоку-сзади. Только-только начало светать. Тонкий и несплошной слой тумана укрывал площадку небольшого аэродрома. Кто-то выбирался из палатки.

Должно быть, по нужде, – решил Михаил. Он осторожно скосил глаза и в поднявшейся фигуре узнал Галю и подумал, что здесь речь пойдет о другой нужде.

– Не спится? – тихо спросил Михаил, когда Галя приблизилась почти вплотную.

– Нет, – сказала она так же тихо. – Ведь это последняя ночь.

– Не замерзнешь? Сейчас ведь свежо.

– Не замерзну, я же в куртке.

Галя опустилась на колоду, заменявшую мебель тем, кто ждал своего «борта».

– Ты произвел на Иру большое впечатление.

– Она говорила?

– Говорила. Да это и так было ясно. Она нравится тебе?

– Внешне или вообще? Впрочем – и так и так – нравится.

– Мне показалось, она немного жалеет, что отдала тебя мне.

– Что значит «отдала»?