Ночной сумрак быстро сгущался над обреченным городом. Красные отблески пожара ярко освещали его улицы и площади, где еще недавно текла размеренная жизнь римских граждан, слышались голоса торговцев и зазывал, вечные пересуды остановившихся поболтать рабов и детский смех. В эту ночь смех сменился плачем, проклятьями и гулом пожарищ. По приказу короля готов, посмевший сопротивляться Авенио был предан огню и мечу.

Эврих вступил в город, когда все уже было кончено. Он шел по горящим улицам, почти не глядя по сторонам. Вокруг прыгали гигантские черные тени. То и дело ветер, спешивший раздуть пожарища, проносил мимо искрящийся пепел. Впереди, среди огромных клубов дыма, угадывалась громада собора — здесь был последний оплот защитников города. Туда и направлялся король. Чуть отстав от него, отдуваясь, шагал Арванд. Лицо бывшего префекта озаряли красные сполохи.

Внезапно из дыма вырвался всадник на черном коне. Дружинники схватились было за мечи, но Эврих даже не повернул головы. Всадник загарцевал рядом, поднял руку и выкрикнул:

— Мы выкурили их! Все как ты приказал, епископа взяли живым.

Эврих молча кивнул и ускорил шаг.

Площадь была полна воинами все еще разгоряченными битвой. Разбитые ворота собора и лежащие повсюду окровавленные трупы свидетельствовали о разыгравшейся здесь схватке. Перед воротами стояли два дюжих молодца с мечами наголо, а между ними застыла коленопреклоненная фигура. То был епископ Сатурнин. Голова его была опущена, с рассеченного лба сочилась кровь, перебитая правая рука безвольно свисала до земли.

Эврих остановился в нескольких шагах и некоторое время молча смотрел на него.

— Привет тебе, Сатурнин, — сказал он, наконец. — Видит Бог, я хотел встретиться с тобою иначе. Ты сам выбрал свой жребий.

Епископ медленно поднял голову. Кровь текла по его покрытому сажей лицу, но глаза горели прежним огнем. Разбитые губы с трудом шевельнулись.

— Слуга Антихриста… — выдохнул он. — Скоро Господь воздаст тебе за твои преступления.

— Что-то подобное я и ожидал от тебя услышать. А ведь в твоем положении многие умоляли бы меня о пощаде. Я уважаю сильных людей, и — кто знает? — возможно, я выполнил бы твою просьбу… Желаешь еще что-нибудь сказать?

— Да, — прошептал Сатурнин. — Будь ты проклят!

Он подался вперед, и кровавый плевок запятнал плащ короля.

— Обезглавить, — спокойно сказал Эврих.

Один из воинов сильно толкнул епископа, сверкнул поднятый меч. Не дожидаясь удара, Эврих повернулся и зашагал назад.

До самых городских ворот, погруженный в свои мысли, он не проронил ни слова, и лишь миновав сводчатую арку, возле которой стоял сторожевой пост готов, король остановился. Несколько минут он молча смотрел на горящий город.

— Скоро Господь воздаст… — едва слышно произнес он.

Повинуясь жесту короля, дружинники отошли в сторону, оставив его наедине с Арвандом.

— Мы потеряли под Авенио два дня, — сказал Эврих. — Римляне дерутся как бешеные, и мне это совсем не нравится. Слухи об армии, что идет из Италии, ходят и здесь. Что это? Правда?