– Не знаю, – пожал плечами смотритель складов. – Мало ли чудаков на свете? Может, хотел задобрить местных богов. Эй, служки! Да принесете вы, наконец, вино?!
Святилище! Юний примерно знал, в какой стороне оно расположено, но сам там никогда не был. Кажется, милях в пяти вниз по реке, считая от поляны древних камней. Ладно, отыщем… Гета! Он же местный и должен хорошо знать дорогу.
– Ну, наконец-то! – увидев пред собой кувшин фалернского, обрадованно вскричал Лупиан. – Жаль тебя – ты не присутствовал на лемуриях, веселый оказался праздник!
– Да, я отмечал его в пути.
– Тогда наполняй же скорей бокал! Выпьем за духов умерших родичей! Чтобы они никогда не тревожили живых!
Нельзя сказать, чтобы желание Юния осмотреть заброшенное святилище бригантов вызвало прилив энтузиазма у его слуги. Гета как-то нахохлился, сразу потеряв обычно свойственную ему веселость, и вполголоса пробормотал что-то вроде того, что незачем зря тревожить обиталище древних божеств.
– Наши боги очень мстительны, господин, и, боюсь, им не очень-то понравится, если кто-то нарушит их покой!
– А мы не просто нарушим, – вдруг хохотнул Рысь. – Мы им принесем жертву! Купим на торжище белого петуха или курицу…
– Лучше петуха, – согласился слуга. – Только… все равно, лучше бы туда лишний раз не таскаться.
Как ни упирался Гета, а все же пришлось пойти – куда ему деваться? Петуха, правда, купили, не поскупились – мальчик лично нес его в перекинутой через плечо суме. Шли пешком – по должности Юнию лошадь не полагалась, а выпрашивать на конюшне не хотелось – последовали бы вопросы: куда да зачем?
День выдался жаркий, почти что летний, да и до лета оставалось уже всего ничего – каких-то три дня. Яркое солнце жарко светило в небе среди маленьких куцых облаков, пели-заливались какие-то птицы, разноцветные бабочки перелетали с цветка на цветок, где-то рядом, едва не касаясь уха молодого воина, басовито жужжал шмель. Узкая дорога шла вдоль реки, мимо кустов жимолости и дрока, у самой воды росли ивы, а чуть подальше – орешник, березы, липы, кое-где попадались и дубравы, и бук. Близ города тянулись засеянные пшеницей и рожью поля, кое-где виднелись круглые, крытые соломой хижины, иногда перемежавшиеся высокими, почти что римскими домами из бревен и тесаного белого камня. Рядом с такими постройками обычно располагались ухоженные сады с кустами смородины и крыжовника, с яблонями и даже с завезенной римлянами вишней. Все это бурно цвело и пахло так, что Юний сглотнул слюну. Кое-где на деревьях уже образовались завязи, сулящие богатый урожай и хмельной сидр.
Поля постепенно сменились лугами, желтыми от одуванчиков, затем пошел лес – осины, елки, сосны. Деревья становились все гуще, царапали корнями дорожку, сузившуюся до размеров звериной тропы. Между стволами густо разросся папоротник, а солнечные лучи, теряясь в еловых лапах, все реже попадали на землю.
– Кажется, сюда. – Гета остановился на развилке у большого серого камня, покрытого какими-то знаками. Картинки – словно рисунки детей: запряженная парой коней колесница, воины…
– Так, кажется или сюда? – поправив висевший на перевязи через левое плечо меч – обычный короткий гладиус, скептически осведомился Юний.
– Сюда…
Небольшую поляну со всех сторон обступали сумрачные мохнатые ели, посередине же торчал замшелый камень с вырезанным на нем изображением трех женщин в глухих, с капюшонами, накидках. Маха, Ба, Морриган… Рысь знал уже, что этих трех богинь почитают не только в Британии, но и в соседней Гибернии, Галлии, Испании и много где еще.
Благоговейно поклонившись камню, Юний и Гета вытащили из сумы приготовленного на заклание петуха. Белый, с большим красным гребнем и острыми шпорами, он оказался задиристым и, едва опомнившись, больно клюнул Гету в плечо.
– Вот, гад! – рассердился мальчик, но, посмотрев на богинь, тут же прикусил язык.
– Это он не про вас, – поспешно пояснил божествам Юний, как и все римляне, не склонный обижать могущественных чужеземных богов. Иное дело – расправиться с их жрецами-друидами, как поступил почти двести лет назад наместник Светоний Паулин – тот самый, что воевал с Боудиккой, которую римляне называли чуть переиначенным именем – Боадицея. По мнению Рыси, Боудикка звучало гораздо лучше.
– На! – еще раз поклонившись камню, Юний протянул Гете кинжал. – Это твои богини, тебе и приносить жертву.