Пыль Стеллы была похожа на петлю. Грубая петля, сделанная из дыма и яда. Мои веки снова опустились, и я снова подняла их. Коридор стал ещё бледнее. Синие халаты, серые. Чёлка Касс, чернота. Мою грудь свело судорогой, и боль, хуже, чем у заявленного гаджои, вспыхнула в моём сердце. Мне казалось, что бешеное животное вырывается из меня, разрывает меня изнутри, разрывает мои органы, вырывает вены.
Мне хотелось кричать. Может быть, я так и сделала. Я понятия не имела. Я перестала слышать настоящий звук. Всё, что я могла слышать, — это вялый стук моего пульсирующего сердца.
Всё закружилось вокруг меня, закружилось. Верх стал низом, а низ стал верхом. Моё тело двигалось. Что-то острое вонзилось мне в горло. В каком-то отдалённом уголке моего сознания доктор во мне понял, что они, должно быть, интубировали меня.
Дурачишь их.
Магия была сильнее любого человеческого инструмента.
Побеждённая, я закрыла глаза и стала ждать, считая секунды в уме.
Сколько времени мозг может функционировать без кислорода? Три, четыре, пять минут?
Сколько времени уже прошло?
Сколько у меня осталось времени?
ГЛАВА 36. ОТРАЖЕНИЕ
Вкус, исчез первым. Подобно росе, испаряющейся с лепестка, прогорклый привкус пыли Стеллы отступил. А потом опухоль уменьшилась. Мои лёгкие больше не казались надувными буями, мой язык больше не казался таким, как будто он завладел моим ртом, мои дёсны больше не чувствовали, что они вот-вот вырвут мои зубы.
Неужели я умерла?
Если да, то почему у меня в горле было такое чувство, будто оно горит?
Что-то запищало.
Я ожидала, что загробная жизнь будет безмолвной пустотой, но либо я ошибалась, либо я туда не попала.
Что-то снова запищало. На этот раз я открыла веки. Надо мной был тёмно-серый потолок. Краска, размазанная по пластиковому корпусу. Внутри корпуса далеко жужжали флуоресцентные лампы.
— Кэт? Кэт? — взволнованно спросил кто-то.
Голос снова пискнул, пронзая мои ошеломлённые барабанные перепонки, эхом отдаваясь вокруг меня, такой же резкий, как удары.
Два лица склонились над моим.
Оба знакомые.