— Кто она, Гвенельда? — спросил армейский головорез. Он придвинулся к нам поближе. Слишком близко. Я заметила закрученную татуировку, выглядывающую из футболки с V-образным вырезом, которую он носил под расстёгнутой камуфляжной курткой. Конфисковал ли он уже пыль фейри или посетил тату-салон?
— Она член семьи, Том, — сказала Гвен, внимательно разглядывая меня.
— Она читается не так, как ты. Она читается…
Гвенельда подняла руку, и он замолчал. Как я читалась? Как фейри? Или он собирался сказать человек?
— Я пойду с тобой, Катори, но я должна оставаться рядом со своим кланом на случай, если голвинимы вернутся. Они регулярно посещают нашу землю.
— Это может быть потому, что вы создали армию и убили двух их людей, — сказала я.
Глаза Гвен блеснули в темноте.
— Они напали первыми, Катори. Они орудовали своим гассеном. Нам пришлось защищаться.
— Убивая их?
— Мы сделали то, что должны были сделать. Ты пришла, чтобы критиковать наши методы, или ты пришла, чтобы говорить серьёзно?
— Я пришла поговорить.
— Тогда отбрось своё презрение.
Я стиснула зубы и пристроилась рядом с охотницей. Мы пошли прочь от лагеря, к теплице Холли, которая была затуманена застрявшим паром.
— Где Каджика? — спросила я.
— Отдыхает, — сказала она.
Перья, вплетённые в её волосы, затрепетали. Когда мы отправлялись на прогулку по лесу, и я находила перо, мама заплетала мои волосы в косу и вкалывала их. Я верила, что они были величайшими сокровищами, и начала собирать коллекцию. Я наполнила гигантскую жестянку из-под печенья этими изящными разноцветными вещами, которые я регулярно сортировала. Я не прикасалась к этой жестянке уже много лет.
— Кто разжёг камин из рябиновых дров в комнате Холли? Ты или Каджика?
— Я сделала это, Катори. Каджика не имел никакого отношения к её смерти, — защищала ли она его, взяв вину на себя, или говорила правду? — Я не испытываю никаких угрызений совести по поводу своих действий, так как я просто выполнила её желания.
— Это действительно были её желания?
— Да, — её голос не дрогнул, выражение её лица не дрогнуло.