Провозившись с этим делом минуты две, я наконец смогла вставить иголку в нитку. Отбросив окровавленное полотенце, япыталась справиться с приступом рвоты и истерики. Вспомнив в эту минуту про морфий, я вскрикнула:

— Вот черт!

Оторвав зубами верхушку ампулы, я ввела шприц сначала в ампулу, а затем в рануПитча, при этом совсем не задумываясь верно я делаю или нет, в голове у меня стояла одна цель, спасть Питча, и я это делала. Налив еще немного спирта я принялась зашивать его рану. Аккуратно закончив с этим делом, я замотала рану бинтами и обхватит его двумя руками, затащила его в ванну. Открыв кран, я начала отмывать его белоснежную шерстку, оталой.

Слезы я сдерживать не могла, и оникакмаленькая речушка, вышедшая из своих берегов, катилисьпо моим щекам. Стараясь не задеть рану, я намывала его до чиста. Всхлипы и маленькие возгласы вырывались у меня из уст, но крик ужаса и одновременно облегчения застрял у меня глубоко в горле так, что я не смогла ничего сказать. И только сейчас я поняла, как страшно видеть страдания, и как же страшно видеть смерть. Конечно же Питч не умер, и пульс вошел в привычный темп, а что если бы я не услышала, или не успела? Что тогда? Я бы никогда себе не простила такой участи. Я предпочла бы умереть сама, чем видеть смерти иного, пусть даже и не человека. Это страшно, очень страшно.

Питча я уложила к себе на кровать, после того как высушила его. Он все еще спал, действие морфия продлиться до утра. Сама я вытерла кровь, и все связанное и напоминавшеео сегодняшнем дне, я выкинула в мусорку. Зайдя в душ, я отмылась от крови Питча и вновь зашла, что бы поцеловать его напоследок. Как только я подошла к кровати, то увидела на туалетном столике, возле нее конверт. Руки у менязатряслись, как только я открыла его и прочитала что там было написано.

На белом, словно крылья ангела листе, была лишь одна фраза, написанная на латинском языке. Его буквы, напоминали мне адские буквы, и адскую подпись:

«Amor dolor», что означало "Любовь — страдание".

* * * * *

Можно одновременно смотреть на две вещи — на огонь, и на то, как я безуспешно пытаюсьнадеть юбку при этом пить кофе и бежать в ванну для того, что бы умыться. Я уснула на диване, и мне удалось поспать за час до школы. Однако, я опоздала уже на первый урок, и Лиса меняубьет, у меня пять пропущенных от нее.

Я долго размышляла над тем, что случилось, и пришла к выводу, что я сошла с ума, ибо же, это не как не объяснить. Эти следы на коврике при входе, этот осколок. Я осмотрела все, ничего не было, ничего не разбилось, откуда он мог взяться? Да и какому психу придет в голову убивать мою собаку? Это что, маньяк на собак?

Питча я конечно же оставить не могла, поэтому, мне пришлосьсходить в ближайшую аптеку и купить еще одну пачку морфия, что бы вколоть ему. Без меня, он не сможет ничего сделать, а если я останусь дома, то деректриса позвонит моим родителям, а там мне придется объяснить, почему же я не пошла в школу. А если я расскажу им правду… В общем, просто проще всего вколоть Питчу морфий.

Я уже былана школьной стоянке и припаркововала автомобиль. Как только я вышла, меня чуть не снесла Лиса. Глаза ее были жестокие, и мне даже показалось, что ее золотистый цвет, сменился на черный, скорее всего, это просто свет упал не под удачным углом.

— Ты гдемать твою была? — она буквальнотребовала от меня вопроса своим убийственным взглядом.

— Я… Прости, я уснула, и… — я попыталась найти объяснение, но вышло, однако, неудачно.

— За рулем!? — ее глаза чуть не выпали из орбит.

— Что? Нет! — Я закрыла глаза. — Я проспала урок, вот и все. Прости.

— Что ж, ладно. Я тебе звонила сказать, что билеты я сдала, ты ведь не против, что мы пойдем к тебе?

Ого, вот это настойчивость и убеждение речи. Так вот, что таиться в этой хрупкой и красивой девушке. Стальной характер и бдительность. Хотела бы и я так убеждать и говорить как она.

— Да, конечно, яхотела тебе сказать, что у меня бы и не вышло, у меня собака заболела..

— Не самая удачная отмазка, Родсвилд.