Из-под бронетранспортера Алексеев выбирался осторожно: командирский бэтэр огибали атакующие морпехи, в горячке боя кто-нибудь мог ненароком и стрельнуть, отреагировав на неожиданное движение. Зря опасался — его узнавали, некоторые бойцы даже торопливо, ни на миг не задерживаясь, отдавали честь. Опустив автомат, Степан обошел броневик с кормы, тронул за плечо Аникеева:

— Вань, как у тебя?

— Одного фрица завалил! — возбужденно похвастался рядовой. — Хотел, зараза, гранату по нам кинуть, да только пока с чекой возился, я его и срезал!

— Молодец, — кивнул старлей. — Только где ж ты у немецкой «колотушки» чеку нашел? Она ж терочного типа.

— Да ну, какая разница? — надулся боец. — Главное, что кинуть не успел! Я его, гада фашистского, с первой очереди срезал!

— Молодец, — не стал спорить морпех. — Ладно, бди. Я сейчас.

Заглянув в бронетранспортер, Степан столкнулся с собирающимся вылезать наружу комбатом. В руках Кузьмин, что характерно, держал ППШ.

— Что там, лейтенант?

— Нормально все, тарщ капитан. Думаю, еще минут с пять, и фрицы закончатся. Вы б внутри переждали, незачем под пули лезть. Ребята сами справятся.

Поколебавшись, капитан третьего ранга неохотно кивнул.

И, криво ухмыльнувшись, добавил:

— Это ты меня охраняешь, что ли, товарищ старший лейтенант?

Алексеев пожал плечами:

— Можно и так сказать. Мы почти дошли, незачем попусту рисковать. Гибель командира деморализует подчиненных, сами прекрасно знаете. Через пару километров соединимся с нашими, там уж поступайте, как сочтете нужным.

— Ладно, хрен с тобой, — буркнул комбат, присаживаясь на сиденье и пристраивая рядом автомат. — Насчет дальнейших действий соображение имеешь?

— Сейчас главное не останавливаться. Максимум через полчаса ударим в тыл фрицам в районе Мысхако. Противника мы всполошили, но опомниться и организовать серьезную оборону он вряд ли успеет. Так что шансы на успех велики. Часть грузовиков, наверное, останется на ходу, можно будет перегрузить раненых.

— Согласен, останавливаться никак нельзя. Поехали?

— Ага… — Степан замер, прислушиваясь. Стрельба потихоньку стихала, основную часть фрицев уже перебили, и сейчас морские пехотинцы подчищали уцелевших. Тех, кто ломанулся искать спасения в лесу, понятно, не преследовали — ночью в зарослях, пусть даже и зимних, особо не навоюешь.

Алексеева заинтересовало другое: со стороны головы колонны накатывался гул двигателя возвращающего танка. Сделав знак Аникееву — «не высовывайся, мол», — старлей аккуратно выглянув из-за корпуса бронетранспортера, разглядывая приближающийся «Стюарт». Ай, молодцы, танкисты, хорошо поработали, не дали себя спалить!

Лихо развернувшись на месте рядом с «двести пятидесятым», танк остановился, качнувшись взад-вперед. Мотор продолжал работать, отплевываясь сизыми облачками отработанного бензина. Броню покрывали следы многочисленных пулевых попаданий. Гусеницы и опорные катки боевой машины влажно отблескивали в свете горящего грузовика, и Степан догадывался, от чего именно. Из башенного люка выбрался танкист, спрыгнул вниз. Обежав бронетранспортер, разглядел в проеме десантной дверцы комбата, вытянулся, инстинктивно поправив шлемофон: