Уже не в первый раз Степан ощутил, как на него накатывает странное, с трудом передаваемое словами чувство. Утром, когда впервые пришлось убить, сначала пулей, а затем и ножом, это было ощущение нереальности происходящего, некой отстраненности от него. Сейчас же? Сейчас он внезапно и со всей возможной остротой осознал, через что прошли их предки на этой великой и страшной Войне. И насколько им НА САМОМ ДЕЛЕ было тяжело — порой недоедавшим и дурно обмундированным; вынужденным героически погибать лишь потому, что не было связи с командованием, и приказ оставить позиции не пришел вовремя… Возможно, его прошедшие Афганистан восьмидесятых или Чечню девяностых современники восприняли бы это как-то иначе. Поскольку тоже были причастными и испытали подобное на собственной шкуре. Но он, старший лейтенант Степан Алексеев, окончательно понял это только сейчас. Понял как-то сразу — и теперь уже навсегда…

— О чем задумался, командир? — подал голос старшина, протянув трофейный «Цейсс» заждавшемуся Аникееву. — Снова, гляжу, напрягся весь, как тогда, под Глебовкой? И взгляд у тебя такой стал… характерный. Опять задумал германцам какую каверзу сотворить?

— А? — вздрогнул старлей. — Да нет, просто устал немного. В сон клонит, сил нет.

— Ну, это-то как раз понятно, — согласился Левчук. — Может, спирту глотнешь, у меня еще осталось немного?

— Не нужно, все равно не поможет, зато потом еще хуже станет. Вам с Аникеевым пить, кстати, тоже запрещаю. Возвращаемся. Перехватим комбата примерно там, где мотоцикл бросили. Пошли, только тихо. Вань, а ты чего такой смурной?

— Так это, тарщ командир, снова ни одного фрица не убил… — удрученно опустил голову рядовой, закидывая за плечо трофейный автомат и подхватывая противогазную сумку, набитую патронными коробами к пулемету. — Боеприпасов вон сколько, оружие имеется, а только туда-сюда ползаем! Я на войну воевать пришел, а не за фашистами издалека подглядывать!

Старлей мрачно вздохнул, пропуская Аникеева мимо себя:

— Скоро так навоюешься, что самому надоест.

— Не надоест! — упрямо засопел тот, пряча взгляд.

— Поверь, знаю, что говорю. Под Станичкой на всю оставшуюся жизнь настреляешься. А станешь спорить — значит, в разведчиках тебе делать нечего, так товарищу капитану третьего ранга и доложу.

— Не нужно ничего докладывать, товарищ старший лейтенант! — испугался боец, сбиваясь с шага. — Я хочу в разведчиках, очень хочу! Обидно просто!

— Иди уж, — Степан добродушно подтолкнул Аникеева в спину. — Ладно, не ссы, морпех, не стану я ничего докладывать. Просто запомни на будущее: разведчик тихо приходит, делает, что нужно, и так же тихо уходит. А если стрельба началась — значит, хреновый это был разведчик.

— А как же утром?

— Те гаубицы не в счет, — с полуслова понял вопрос Алексеев. — Там ситуация совсем другой была. Иногда можно импровизировать, иногда — вот как сейчас, к примеру, — нет.

— А сейчас почему уходим? — мудреного словечка «импровизировать» Иван не знал, хоть общий смысл и уловил. Товарищ старший лейтенант вообще частенько вставлял в разговор непонятные слова, которым его, видимо, обучали в военном училище. — Ежели эти пушки наши танки пожгут, всем плохо будет!

— Вот именно поэтому и уходим, — терпеливо объяснил старлей. — Предупредим комбата, согласуем план атаки — и вернемся. С подмогой, понятно, втроем никак не справимся. Нам тут еще работы непочатый край.

— Вернемся? — воспрянул духом Аникеев. — Точно, тарщ старший лейтенант?

— Точнее не бывает, уж поверь…

Алексеев поддел пальцем рукав бушлата, взглянув на часы. Немецкие, разумеется, выданные лично комбатом перед разведвыходом — свои-то благополучно утопли, а разжиться трофеем старлей как-то не удосужился. Снимать с трупа было некогда да и немного противно, вроде как личная вещь, а позаимствовать у кого-то из пленных Степан не решился. Собственно, не столько не решился, сколько просто не подумал о подобной возможности. Вроде бы пора, ударные отряды уже должны скрытно занять позиции по флангам, дожидаясь сигнальной ракеты, основной отряд тоже недалеко: если прислушаться, со стороны шоссе можно разобрать отдаленное гудение танковых моторов. Еще буквально пару минут — и начнется.

Минутная стрелка описала очередной круг, пошла на следующий. Звук движков стал отчетливее, теперь его расслышали и фельджандармы на посту. Насколько понимал Степан, идущим во главе колонны танкам оставалось преодолеть метров триста, возможно, даже меньше. Один, видимо старший, вышагнул на дорогу, второй зачем-то торопливо двинулся к бэтээру. Ага, понятно зачем: там у них полевой телефон установлен. Снял трубку, крутанул рукоятку. Все, пора.