Вмешался Брайан:

— Нельзя же просто махнуть на все рукой и лениво ждать конца. Мы так не можем, Франц. Тогда вся эта тягомотина просто была ни к чему. — Он повернулся к Харри. — Но если все получится и мы вытащим эти бомбы изо льда, управимся ли мы за десять часов хотя бы с десятком зарядов?

— Попробовать надо, — только и сказал Харри, решив, что у него нет никаких стоящих причин подыгрывать унылой дуде не надеющегося на хорошее Фишера.

— Пускай не десять, — вмешался Пит Джонсон, — пусть только восемь. Не восемь, так хотя бы шесть. Чем больше мы сделаем, тем больше шансов на спасение.

— Ладно, положим, все получилось так, как вы оба хотите, — его акцент становился все заметнее с каждым новым аргументом, который он находил против плана Пита и Харри, — ну и что мы выиграем? Мы останемся на льду, а куда его понесет, бог весть. У нас даже топлива только на сутки. Все равно замерзать.

Поднимаясь на ноги, Рита воскликнула:

— Франц, кончай строить из себя адвоката дьявола. Не знаю, чего ради ты несешь ахинею. Ты ж мужик. Можешь помочь нам выжить. А откажешься помогать, нам, быть может, как раз твоей доли труда не хватит, и мы все погибнем. Тут нет лишних. Нет лучших и худших. Никто не должен считать себя балластом. Мы нуждаемся в каждом, все должны тянуть общую лямку.

— Вот это-то я и чувствую, — сказал Харри, нахлобучивая капюшон и затягивая его шнурком. — И раз уж решили пробовать, можно пытаться выиграть какое-то время, разрядив хоть пару этих бомб, ладно, пускай их будет только три или четыре, — все равно это — шанс. Это значит, что имеется отличная от нулевой вероятность спасения, и грех этого не учитывать. Мы же не знаем, что будет завтра. Может получиться так, что мы будем спасены даже быстрее, чем это представляется мыслимым сейчас.

— Да как это? — спросил Роджер.

— А тральщики...

Пристально глядя на Риту и ничуть не сбавляя задиристости тона, будто соперничая с Харри в борьбе за поддержку Риты, Фишер сказал:

— Ты же только что разговаривал с Гунвальдом, и вы оба пришли к выводу, что на траулеры надежды мало, вы согласились, что они просто не успеют к нам.

Харри покачал головой:

— Судьба наша не высечена на камне. Мы — народ разумный. Мы в силах взять свою судьбу в свои руки, надо только решиться и вложить в дело душу и сердце. Если хотя бы один из тех двух капитанов окажется бравым молодцом, да еще пошлет все куда подальше, да еще команда у него подобрана из орлов один круче другого, да еще если ему немножко повезет, он вполне к нам пробьется.

— Уж слишком много «если», — сказал Роджер Брескин.

Фишер оставался мрачен.

— Да будь он даже самый лихой Морской Трубадур, и пусть зовут его Хорейшо Хорнблоуэр, то и тогда я поверю в какие-то шансы, если мне скажут, что это — не простой смертный человек, а некая сверхъестественная сила, покровительствующая стихиям моря.

— Добро, — сказал Харри. — Положим, что этот Хорейшо Хорнблоуэр в самом деле дружит с водяными и русалками. Тогда, — по голосу Харри было заметно, что он еле сдерживает себя, — этот морской волк имеет шанс притащить свою посудину сюда. Так вот, коль уж он нарисуется завтра на горизонте, и на ветру заполощутся все флаги и кругом будут бить колокола, я намерен суметь на смущаясь поздороваться.

Все молчали.

Харри спросил: