— Смотрите! — закричал Гарри.

Отец покачал головой, краем глаза наблюдая за Гарри.

— Давай поговорим с тобой на улице.

Он обратился к груму:

— Будь так любезен, присмотри за мальчонкой минуту или две.

— С удовольствием, командор.

— Дедушка, — громко сказал Гарри, — Шехерезада опять собирается толкнуть меня. Вот так.

Он упал на спину, приземлившись на стог сена, который грум предусмотрительно принес к тому месту после первого эпизода. Гарри не смеялся до тех пор, пока не увидел, что дедушка улыбается. Затем он поднялся, розовощекий, весь усыпанный соломинками.

— Останься и присмотри за Шехерезадой, дорогой. Мы вернемся через минуту, — твердо сказала София, отворачиваясь.

Во дворе была деревянная скамейка, которую отец очистил перчаткой, прежде чем София села на нее. Затем он сам сел рядом с ней, вытянув одну руку вдоль спинки. Суровое выражение его лица означало, что София должна мужественно принять то, что он сейчас ей скажет. Конечно же, это тотчас заставило ее разволноваться. Она так хотела вернуться в Клифтон, к своей прежней спокойной жизни, но ей нужно было, чтобы и ее отец тоже был там, иначе то, что случилось в Сиднее, будет продолжать терзать ее.

— Куда тебя собираются отправить? Куда-нибудь за много миль отсюда, так что мы редко будем видеть тебя?

— Моя дорогая, мне дали последнее военное задание.

Прежде чем она смогла возразить, он сказал:

— Я руковожу конвоем, который направляется в Лиссабон. Мне поручено сопровождать члена португальской королевской семьи.

— Лиссабон! Разве ты не мог отказаться?

— Я протестовал так сильно, насколько полагал уместным. Мне не приличествует отслужить сорок лет, а потом отказаться от выполнения своих обязанностей в тот момент, когда я получил чин контр-адмирала.

— Это им не приличествует… — начала София, но тут же резко прервала себя. Она знала, как далеко могли зайти его аргументы, так же как и то, что ее отец был тверд во всем, кроме своей собственной защиты. Всю жизнь ее мать могла противостоять этому рассудительным ворчанием. Но София так и не научилась ворчать на него, они были слишком близки.

— Это несправедливо.

— Не совсем. — Его взгляд снова стал неуверенным. — Конечно, если у тебя есть серьезные причины, я настою на том, чтобы остаться.

Но София не хотела, чтобы ее отец поступался принципами из-за нее.