– Пусть приезжает!

Далее, судя по всему, последовало красочное, полное нелестных эпитетов ругательство. В подкрепление своих слов Дилан вскочил с места и недвусмысленными жестами изобразил, что именно он сделает с женой, если она посмеет прервать их веселье.

Дилан был коренастый, с крупным лицом, на котором странно уживались пронзительно голубые глаза, конопатый нос пуговкой и длинный, массивный подбородок. Рыжеватые кудри довершали его портрет, никак не соответствующий представлению Никиты о типичном англичанине. Вел он себя очень самоуверенно, как главарь местной шайки.

– Это англичане? – тихо спросил Никита у подошедшего бармена, кивком указав на работяг.

– Не совсем, месье, – ответил тот, ставя рюмку на картонный кружок. Под белым вином медленно расплывался густой смородиновый ликер. – Дилан – валлиец, он из Уэльса. Я не уверен насчет остальных. Кажется, двое – англичане, еще двое – голландцы. Прекрасный французский, месье. Откуда вы?

– Из России, – ответил Никита.

Он пристально посмотрел на хозяина бара, пытаясь понять, как тот воспримет новость.

Хозяин-бармен не выказал ни восторга, ни испуга:

– У нас бывают туристы из России. Но довольно редко.

И тут наступил звездный час Никиты Шереметева, новоиспеченного французского домовладельца.

Стараясь звучать как можно более естественно и непринужденно, он сказал:

– Я не турист, месье. Я купил дом в Лантерн. Только сегодня приехал.

Ему удалось произвести впечатление. Он знал, что русских среди постоянных жителей деревни не было. Процентов десять, если не пятнадцать, населения составляли англичане. Были еще бельгийцы, голландцы. Даже несколько американцев купили дома и приезжали летом на два-три месяца. Русские же в этой французской глубинке пока были в диковинку.

Бармен проявил живейший интерес:

– И какой именно дом, месье? В какой части деревни? Вы будете здесь жить или приезжать на лето?

– Наискосок от школы, на улице Гарриг, второй дом с краю. Пока я приехал в отпуск.

– Поздравляю, месье! Отличный выбор. Это очень хорошая деревня, – бармен внимательно посмотрел на Никиту, затем кивнул и направился к другому столику.

У Никиты осталось чувство, что тот хотел сказать что-то еще, но передумал.

Пьяный Дилан продолжал играть на публику. Он и пяти минут не мог усидеть на месте, все время вскакивал и жестикулировал. Его выкрики Никита понимал не полностью. Оставалось утешать себя тем, что дело в непривычном валлийском произношении.