На кухне все было практически так же, как днем, в реальности. Тот же вкусный запах, та же мебель, плита, холодильник и высокий шкаф с духовкой и микроволновой печкой. Имелись, конечно, всякие незнакомые мелочи вроде подставки для винных бутылок, плетеной корзины с овощами и фруктами на широком подоконнике и большого контейнера для мусора у двери в прихожую. При полном отсутствии занавесок освещенная кухня отлично просматривалась с улицы, но Деда это не смущало. Вероятно, хозяйственная работа не казалась ему настолько сокровенным делом, чтобы ради него возиться со ставнями.

Никите представилась возможность получше рассмотреть нового знакомца. Тот оказался высоким и худощавым. Не исключено, что в молодые годы Дед был хорошим спортсменом – до сих пор оставался крепок в плечах, а в его крупных рабочих руках чувствовалась немалая сила. Он смотрелся очень моложаво в синих джинсах, ботинках из нубука и мятой клетчатой рубашке с закатанными рукавами. Возраст выдавали только седина и лицо в морщинах.

– Хорошо, молодой человек, вот и все, – неожиданно сказал Дед приятным низким голосом, захлопнув дверцу посудомойки, – теперь можно немного посидеть у камина.

Уже во второй раз Никита подпрыгнул от неожиданности. Он решил, что приглашение было адресовано именно ему. Просто потому, что приглашать было больше некого. Однако Дед пошел вон из кухни, по-прежнему не обращая на него никакого внимания. Несмотря на выказанное пренебрежение, Никита покорно побрел за стариком в гостиную.

Походка у Деда была немного шаркающая, но, глядя на его прямую спину, Никита тоже подтянулся и расправил плечи. Тот включил настольную лампу на тумбочке у стены и задул свечи. Затем взял со стола бутылку с бокалом и направился к камину. Никита совсем запутался. Если его пригласили скоротать вечерок вместе, то где второй бокал? Странное гостеприимство! Дед аккуратно положил очередное полено на пылающие угли и с блаженным стоном опустился на диванные подушки. Бутылку он поставил на маленький столик, где для нее уже был заготовлен такой же цветной картонный кружок, как на столе.

– Только один бокал, молодой человек! – командным тоном приказал он.

Никита совсем растерялся. Один так один. Он вообще пока ни на что не претендовал. К чему такие строгости? И где его взять, этот чертов бокал? Он с надеждой оглянулся на буфет.

– Хотя какая разница, один бокал я выпью или десять? – грустно продолжил Дед. – Все равно никому нет до этого дела.

Ситуация начала проясняться. Дед был любителем поговорить с самим собой. Никита разделял его слабость – тоже находил себя приятным собеседником и обращался к себе не иначе как «старик». Фамильярное обращение в его устах звучало легкомысленно и на корню обесценивало проблему возраста, свойственную мужчинам, перевалившим сорокалетний рубеж. Так же неслучайно Дед величал себя «молодым человеком» – это давало ему возможность не думать о старости, которая, похоже, была одинокой.

Старик отхлебнул вина и снова затих, уставившись на языки пламени.

Поскольку дружеская вечеринка не задалась, Никита продолжил исследование гостиной. Простенки были увешаны гравюрами и карандашными рисунками разного размера. Графические работы смотрелись превосходно на фоне беленой старинной кладки. На них были женщины разных эпох: в строгих платьях и почти обнаженные, хрупкие и пышнотелые. Каждая – по-своему прекрасна.

Никита осмелел.

Он подошел к старику со спины, наклонился к его уху и доверительно сказал:

– Дед, я вижу – ты разбираешься. Девчонки шикарные!

Тот продолжал зачарованно смотреть на огонь. Никита поднял голову и увидел над камином красные туфли на шпильке, а еще выше – ноги в ажурных чулках. Красотка с осиной талией призывно подмигивала со стены, держа в руках баночку с джемом или с кремом для рук. Алое платьишко обтягивало ее во всех смыслах выдающуюся грудь.

– О! Как это я пропустил такое?! – поразился Никита.

В прихожей его московской квартиры висела пара похожих рекламных постеров пятидесятых годов. Никита обожал этот жанр. Однако в гостиной Деда разбитная девица смотрелась вульгарно. Даже обнаженная модель на большом карандашном рисунке рядом, едва прикрытая уголком смятой простыни, и та выглядела целомудренней.

Никита снова наклонился к Деду и назидательно заметил:

– Эта подруга здесь лишняя. Неужели не видишь?

Он обнаглел от безнаказанности. Рука сама потянулась, чтобы похлопать Деда по плечу, но в последний момент замерла. Перспектива провалиться в бестелесный призрак пугала. Хотя, если подумать, коснуться живой плоти в данных обстоятельствах было бы еще страшнее.