Он выплеснул в раковину остатки вина из недопитого стакана и убрал бутылку в холодильник.

– Я люблю гостей, – пробормотал он себе под нос. – Но я сам решаю, кого приглашать, а кого нет. У меня есть право на частную жизнь, в конце концов!

Дед глубоко вздохнул и вынул из духовки горячий сотейник. Высыпал на свободное место нарезанную картошку с морковью, полил ростбиф шипящей подливкой и с грохотом зашвырнул все назад в печь. Возможно, он и тяготился иногда одиночеством, но непрошеных гостей точно не любил.

– Да, Дед, ты готовишь лучше, чем я, – попытался утешить его Никита, вспомнив спагетти в раковине.

Тот все еще оставался под впечатлением от миража – растерянно прошелся по кухне, зачем-то опять заглянул в духовку и, шаркая, побрел в гостиную. Никита, как тень, следовал за ним.

Рассеянно взглянув на камин, старик встрепенулся:

– О, молодой человек, надо принести дрова! Чем вы собираетесь топить камин?

Похоже, практическая задача дала ему почву под ногами. Дед повеселел и уже через минуту бодро затопал по лестнице в подвал. Никита остался ждать в коридоре.

Прошло несколько минут, Дед не возвращался. Подвал был громадный, метров шесть в глубину. В нем имелось нечто вроде антресолей, почти дополнительный этаж. Похоже, в прошлом это была пещера в скале, над которой затем построили дом. Вниз вела узкая и очень крутая лестница с двумя промежуточными площадками.

Никита подождал еще немного и на всякий случай огляделся, чтобы удостовериться: это все еще сон или он проснулся и просто шатается ночью по дому. Обстановка не поменялась. Значит, сон продолжается…

Он подошел к открытой дверце, ведущей в подвал, и прислушался. Снизу раздавались негромкие голоса и другие, пока непонятные звуки.

Никита колебался недолго.

– Надо спасать старика, – обосновал он свои последующие неразумные действия.

Медленно и осторожно он спустился на один пролет. Звуки становились громче, снизу шел яркий свет. Развернувшись на первой площадке, Никита увидел Деда. Опершись на перила, тот стоял спиной к нему у ограждения подвальных антресолей и смотрел вниз. С замирающим сердцем Никита преодолел оставшиеся ступени и встал рядом. Дед немного подвинулся, будто освобождая место. Удивиться Никита не успел. Зрелище, которое открылось перед ним, поразило его гораздо сильнее.

На месте пустого и гулкого подвала было жилое помещение с грубо обтесанными каменными стенами. От улицы его отделяли занавеси из телячьих шкур, сейчас раздвинутые и перевязанные ремнями. У порога пылал огонь в открытом очаге, сложенном из крупных камней. Около очага сидели двое мужчин. Еще четверо расположились на тюфяках, покрытых тряпьем.

Никита с опаской покосился на нижний пролет лестницы. Ступеньки исчезали чуть ниже площадки, где стояли они с Дедом. Дальше была пустота, которая таинственным образом перетекала в пространство пещеры. Это его успокоило – прямого сообщения между двумя реальностями он не увидел, а к своим ночным похождениям уже начал привыкать.

Перед ними была казарма или караульное помещение. Вдоль одной стены размещалось старинное оружие: мечи, копья, большие луки, колчаны со стрелами и высокие щиты, собранные из деревянных дощечек. Дальний угол пещеры занимала кухня. Там были полки с глиняной посудой, на вбитых в каменную стену железных крюках висели мешки с припасами и пучки сушеных трав. На полу стояли большие амфоры, горшки и корзины с фруктами. Хозяйство в этом солдатском жилище содержалось в образцовом порядке.

Старик с интересом разглядывал пещеру и ее обитателей.

– Не боишься, Дед? Молодец, мужик!

Никиту осенило: