Время в аэропорту он коротал, бродя взад и вперед по прохладному зданию. Периодически слышалась русская речь – встречающие собирались к рейсу из Франкфурта, на котором после стыковки прибывали российские пассажиры.

Никита сужал круги у нужного выхода и все чаще смотрел на часы. Нетерпение нарастало. Наконец из-за матовых раздвижных дверей появились люди. «Надо было спросить, какого цвета у нее сейчас волосы», – запоздало подумал он. Для него оставалось загадкой, каким образом смена цвета волос могла спасать от стресса. Однако его жене это средство, видимо, помогало. По крайней мере, так Ольга объясняла мужу свои внезапные перевоплощения.

Поток прилетевших из Франкфурта становился плотнее.

Никита тщетно высматривал в толпе Ольгину фигуру.

– Привет, пап! – рявкнул у него над ухом знакомый, но нежданный голос. – Маму ищешь? Зря. Она не прилетела. Решила остаться в Германии.

– Алекс?!

Мозг Никиты воспринимал дурацкую шутку с задержкой. Он тупо смотрел на сына, отказываясь верить и тому, что видит, и тому, что слышит.

– С ума сошел?! Посмотри на отца, его сейчас удар хватит! – со смехом сказала Ольга. Она стояла рядом, ожидая, когда муж ее заметит.

Никита сгреб жену в охапку и замер, вдыхая запах ее духов и тела.

– Я тебя выпорю, Алекс! – пробормотал он, уткнувшись в ее темно-рыжие волосы. Еще десять дней назад Ольга была медовой блондинкой.

Никита на минуту отстранил жену и окинул ее жадным взглядом:

– Ты совсем другая! И опять красивая!

Одной рукой он снова прижал ее к себе. А другой отвесил шутливый подзатыльник Алексу, который приблизился в расчете на сдержанный отцовский поцелуй.

Продолжая обниматься и радостно, по-семейному переругиваясь, они покатили чемоданы к машине. При каждом взгляде на жену Никита расплывался в непритворной счастливой улыбке. Ее присутствие придавало ему уверенности. На сына он смотрел, скорее, с удивлением. Не только потому, что не ждал его. Парень, в отличие от матери, совершенно не изменился внешне, однако Никита вдруг увидел его другим – красивым, самостоятельным и повзрослевшим. Каким тот, в общем-то, и был.

– У меня предложение! – объявил он, выезжая с территории аэропорта. – Мы пообедаем в Тулузе, а уже потом поедем в деревню. Я накупил продуктов, но, простите, ничего не приготовил. Некогда было.

Никита поставил машину на знакомый подземный паркинг в центре города и повел Ольгу и Алекса на площадь Капитолия.

Во время обеда он говорил не умолкая: комментировал меню, рекламировал каорское вино и рассказывал все подряд из того, что знал о Тулузе. Ему требовалась постоянная обратная связь – взгляды Ольги, поощрительное хмыканье и наводящие вопросы. Он заряжался от нее, подобно севшему аккумулятору.

Один из столиков в ресторане занимала живописная группа из трех пожилых супружеских пар. Вряд ли кому-то из них могло быть меньше семидесяти, однако назвать их старичками и старушками язык не повернулся бы – это были пожилые английские дамы и джентльмены. За их столом царило веселье.

– Последние пятнадцать лет мы с мужем спим в разных спальнях, – поделилась румяная дама, доверительно подавшись к центру стола.

– Разве ты больше не любишь его, дорогая? – подала реплику вторая, с белоснежной прической и умеренно ярким маникюром.