- Почему ты думаешь, что это направлено против меня, а не против Гарри? - спросил он, с трудом удерживая нервную дрожь.

- Потому что против Избранного будут действовать по-другому: яд, теракт, несовместимая с жизнью порча, - отрезала Грейнджер.

Драко плотно сцепил зубы.

- Скитер… - процедил он, - возможно, это ее рук дело. После пресс-конференции она подходила ко мне… и я допустил оплошность. Но я не понимаю, каким образом… левитация на такой высоте, да еще разиллюзионное... она не способна на такое, уверен. А в ее анимагической форме сделать снимок невозможно. Она даже в палату не смогла бы попасть - на окна наложены специальные чары.

Грейнджер потерла ладонью висок и посмотрела на него одобрительно.

- Соображаешь, Малфой. Нет, это не Скитер. К ней я отправилась в первую очередь. Она действительно заинтересовалась, откуда тебе известны подробности насчет отстранения Гарри, но просто не успела ничего сделать: после того, как ты ушел, ее отловил ваш Сметтвик и чуть ли не час рассказывал о больничных проблемах, просил статью написать. Когда она вырвалась от него, сумела спрятаться в туалете, сменила форму и нашла палату Гарри, там уже были авроры, и ей пришлось улететь… вонючая навозная муха! А чары ваши она проклинала вовсю - мол, порядочному репортеру скоро некуда будет податься, она ведь даже не смогла подлететь к окну ближе, чем на двадцать дюймов.

Малфой про себя вознес Мерлину хвалу за назойливость главного и прочность дезинсекционных заклятий.

- Что она говорила по поводу нашего с ней разговора?

- Что бы ни говорила - теперь не важно.

- Мерлин, ты что…

- Да чего ей сделается, Обливиэйт - и все.

Впервые в жизни Драко почувствовал к Гермионе Уизли что-то вроде благодарности.

- Н-да… - добавила она, - в общем, ситуация по-прежнему неясна… Вот что, Малфой. Не пытайся связаться с Гарри - он сейчас где-то в Шотландии, берет главаря той группы… впрочем, это детали. Я сама не уверена, что смогу поговорить с ним в ближайшее время. Сиди тихо, как клубкопух под метлой. На наше счастье, негатив уничтожен - вряд ли тот, кто знает о вас, сунется еще куда-нибудь со своими откровениями… хотя я не уверена. Мои люди будут пока следить за прессой, а когда Гарри вернется, мы постараемся все вместе распутать это… надеюсь.

Драко коротко кивнул, напряженно перебирая в памяти тех, кто еще мог знать хотя бы что-то о его личной жизни. Грейнджер встала, взмахом палочки уменьшила газету и, сунув ее в карман, направилась к выходу. Уже в дверях она обернулась и негромко сказала:

- Знаешь… я ведь давно понимала, что у него кто-то есть. Чувствовала. Но Мерлином клянусь, Малфой - что это окажешься ты, и что это примет такие размеры… бред какой-то. Поневоле начинаешь верить во всякую чертовщину.

- Ты ведьма, Грейнджер, тебе и полагается верить во всякую чертовщину, - устало ответил Драко.

- А ты все тот же ядовитый Хорек, Малфой, - так же устало ответила ему Грейнджер, - и я совершенно не понимаю, что в тебе мог найти мой лучший друг… Но, наверное, что-то нашел, раз все так получилось.

Когда дверь за ней захлопнулась, Драко не глядя нащупал на краю стола палочку, наложил Коллопортус и пару раз ударился затылком о мягкую спинку кресла. Напряжение спало, и его начало трясти. Некоторое время он посидел в странном отупении, потом резко встал, распахнул окно, едва не сорвав ноготь на большом пальце, и полной грудью вдохнул сырой, стылый лондонский воздух. Ему было страшно - впервые за много лет страшно за свое будущее, за будущее семьи. И еще он думал о реакции Гарри. Малфой неплохо знал своего любовника и понимал, что теперь Поттер костьми ляжет - но найдет того, кто поставил под угрозу их тайну. Через несколько секунд ему немного полегчало, он со стуком захлопнул окно, сел обратно за стол и, взяв себя в руки, углубился в отчет. Нюхом, кожей, сердцем - он чуял, что опасность, хоть и схлынувшая ненадолго, на самом деле никуда не делась, и эта мысль глодала его сознание, отвлекая от стройных рядов цифр, которые постепенно выстраивались на пергаменте. Когда, наконец, с отчетом было покончено, он вышел из кабинета, впервые в жизни заперев его тем самым фамильным заклятием, которое никогда прежде не использовал на работе, и почти с радостью окунулся в дела отделения.

Остаток дня прошел довольно быстро. Драко вновь осмотрел больных, довольно долго просидел в палате Макдональда и подробно объяснил внимательно слушавшему его Боунсу принципы поддерживающей терапии безнадежных больных. Потом проконсультировал пациентов «травмы» и дал согласие на выписку оставшихся авроров. В половине шестого он аппарировал в ординаторскую амбулатории, отдал Патил прочитанные статьи, благосклонно послушал ее болтовню, но от чашечки кофе отказался: Парвати, истинное дитя своих индийских родителей, варила страшнейшую бурду с перцем и корицей, которая по вкусу больше всего напоминала противопростудное зелье мадам Помфри. В конце концов короткая стрелка на часах все-таки подползла к желанной отметке, Малфой дал последние наставления дежурантам и, спустившись в холл, с чувством огромного облегчения нырнул в камин.

Дома было тихо и спокойно. Драко сбросил на руки Грамблера мантию и прошел в гостиную, где уже был накрыт стол к обеду, исходила сытным паром огромная фарфоровая супница, а на буфете, под негромким пыхтением согревающих чар, маслянисто поблескивал жиром ростбиф. Однако столовая была пуста. Малфой обернулся к домовику и спросил: