Я рванулся влево, разворачиваясь и гадая, что в меня сейчас вцепится – пальцы или зубы.

Но пока все было в порядке.

Второй действительно оказался тут. Пожёванный, истерзанный, окровавленный мужчина лет тридцати, мой ровесник. Горло у него было перегрызено, рубашка порвана и живот поеден. Мужчина ворочался в луже темной крови, сучил ногами, елозил по скользкому паркету руками и неотрывно следил за мной. Потом его рот с томительной неизбежностью открылся, и мужчина провыл:

– Эу-эу-уэ!

Вовремя я вошёл. Он только собирался вставать. Так что же получается – профессор был не один… выстрел пришёлся ему в сердце… а вот и пистолет на полу, в крови.

Какая-то ерунда получается.

Убийца застрелил профессора и стал дожидаться, пока тот восстанет и загрызёт его?

Кажется, случалось когда-то где-то что-то подобное на почве страсти.

– Теперь уж совсем без вариантов, – сообщил я профессору, подходя ближе к столу. Виктор Аристархович засуетился, опустил одну руку и принялся скрести ею о столешницу, будто подгребая ко мне.

Я размахнулся и одним ударом мачете снёс ему голову.

Повернулся и направился к мужчине, уже вставшему на четвереньки. Очень удобно, если честно.

– У-у-э? – протянул мужчина.

Я примерился и отрубил голову и ему.

Вот и все.

Мир стал чище.

Хотя уборку в кабинете придётся делать капитальную. Хорошо, что ковров нет.

Я спрятал пистолет и снова взял рацию – она уже вторую минуту вибрировала на поясе.

И услышал шорох за спиной.

Их тут что, трое было?

От растерянности я словно затормозил, повернулся плавно и неспешно.