Рабы не двинулись с места, пялясь блестящими глазами на черных от копоти лицах на проходящего мимо них Иакха, словно чувствуя в нем силу. Это разозлило надсмотрщика, и он попытался хлестнуть Иакха. Длинный кнут со свистом рассек воздух, но превратился в пепел, едва коснувшись древнего бога. Распад начался от кончика кнута и закончился рукояткой, перекинувшись на надсмотрщика, который успел лишь вскрикнуть, а затем превратился в пепел. Среди рабов прокатился тревожный шепот. Иакх замер, обернулся, наградил закованных в цепи голиафцев отрешенным взглядом, затем пошел дальше. Кандалы пленников открылись, падая со звоном на камни под ногами. Дарованная свобода, казалось, напугала голиафцев сильнее, чем смерть надсмотрщика. Какое-то время они растерянно оглядывались, затем осторожно начали покидать рабочее место, рядом с которым провели всю жизнь.

Свобода пьянила. Рабы качались и начинали оживать. Голоса их становились громче: сначала удивленные возгласы, затем рациональные реплики о полученной свободе, и наконец – крики негодования, когда в поле зрения попали другие скованные цепями рабы и приставленные к ним надсмотрщики с кнутами. Возмущенные вопли эхом прокатились по громадной пещере.

Получившие свободу голиафцы загалдели, бросившись освобождать ближайших к ним братьев. Надсмотрщики оживились, начали хлестать рабов. Некоторые из них выразили недовольство, но большинство начало послушно исполнять приостановленную во время появления Иакха работу. Жернова и роторы снова начали вращаться, оживляя мир великанов. Лава, поднятая к сводам пещеры, потекла вниз, повышая температуру. Застучали молотки в каменоломнях и кузнях, где делали инструменты… Но маленький бунт продолжался.

Освобожденные голиафцы быстро поняли, что не смогут сорвать голыми руками кандалы с рук собратьев и бросились к ближайшей кузне, не обращая внимания на надсмотрщиков, охаживавших их без устали кнутами. Бывшие рабы хотели получить необходимый инструмент, чтобы разрубить цепь, сбить заклепанные кандалы с рук и ног братьев.

Бунт был крохотным в масштабах огромного мира великанов и, скорее всего, обречен захлебнуться, но протоколы восприятия Саломеи и Сета обострялись, заставляя переживать за борьбу голиафцев, желавших получить свободу.

– Иакх! – вспомнила Саломея, когда ноги уже сами несли ее помогать восставшим голиафцам.

– После! – одержимо крикнул Сет, сжимая в руках лабрис, предвкушая, как раскроит боевым топором череп надсмотрщика.

– Соберись! – крикнула Саломея. – Это не ты говоришь. Сейчас восприятия обострены до предела, заставляя плясать под дудку разработчиков. Ввяжешься в заварушку и будешь до конца дней выполнять задания и квесты мира великанов. Забыл, зачем мы здесь? – схватив Сета за руку, она заставила его остановиться.

– Но голиафцам нужна помощь! – заупрямился бывший контрабандист.

Саломея влепила ему пощечину, надеясь, что это приведет друга в чувства. Удар вышел настолько сильным, что Сет не устоял на ногах.

– Извини, забыла, что у меня теперь новый персонаж, – улыбнулась новоиспеченная амазонка, помогая бывшему контрабандисту подняться.

Он проворчал что-то нечленораздельное, потирая ушибленную щеку.

– Извини. Сам не знаю, что на меня нашло, но руки так и чешутся пустить в ход топор.

– Попытайся сосредоточиться на главном квесте, – Саломея указала взглядом на удаляющийся образ древнего бога, необходимого им, чтобы оживить четвертую армию Аида.

– Куда он идет? – спросил Сет, заставляя себя игнорировать шум начинавшегося восстания голиафцев.

– Понятия не имею, но думаю, нужно идти за ним.

Они побежали по вырубленной из цельного камня дороге, но прежде, чем сумели догнать Иакха, дорогу им преградил надсмотрщик. В отличие от собратьев, он не пытался подавить бунт, предпочитая наблюдать за происходящим со стороны, но вот чужаков заметил и решил, что обязан задержать. Высокий и мускулистый. Его украшенный скарификацией и причудливыми ожогами обнаженный торс лоснился от пота. Саломея едва успела увернуться от вспоровшего воздух кнута.

– Ловкая самка! – протянул голиафец-надсмотрщик, обнажая в улыбке острые, специально заточенные зубы.

Саломея и Сет едва доходили ему до пояса.

– Думаю, из вас получатся плохие рабы, слабые, – сказал надсмотрщик. – Таких проще придушить – и дело с концом, чем тратить на ваши спины кнут.