И Данте воспарил, словно его тело стало воздушным шариком, накаченного гелием. Крик застыл в горле парнишки, зелёные глаза расширились от неожиданности, а тело очень медленно кубарем покатилось, как не парадоксально, вверх. Снова не получалось дышать, и снова никакого дискомфорта от асфиксии.

Зато появилось новое чувство — невероятная свобода.

Данте очень понравилось это ощущение. Он взял себя в руки, заставил тело остановиться в воздухе, распрямился, принял вертикальное положение и окинул взором красоты неизвестного мира, в котором оказался. Его принесло на морское побережье: с трёх сторон до самого горизонта плескалось синее море, позади — скопление небольших островов, покрытое густыми джунглями.

Какая-то птица издала звонкий клёкот, Данте уставился в сторону непроглядной зелени, откуда доносился звук, и плавно полетел по воздуху, чтобы всё проверить. Вот только тянуло его больше не поверхность исследовать, а то, что расположено под толщей вод.

Вторая проснулась Альмалексия.

Шок от открывшейся перед глазами девушки картины мгновенно перебил мрачные мысли о произошедшем буквально секунду назад. Атлетично сложенная девушка с рыжими волосами длиною по плечи, в сером костюме будто бы супергероини, но без юбки, плаща и других отличительных аксессуаров — резко отскочила в сторону, чтобы не быть сбитой.

Кем?

Альма оказалась посреди обсидиановых пустошей: вокруг вулканы, течёт свежая лава в нескольких метрах, вот только жара девушка не ощущает. Совсем. А уклонилась бледнокожая красавица с исконно веснушчатым личиком, присущим потомственным северянам, от зверя, который и не зверь вовсе!

Это чудо, хотелось сказать, в перьях, было облачено в горящие обсидиановые чешуйки и всем своим видом выдавало в себе черты земного панголина. Ну, который на еловую шишку очень похож.

«Какого чёрта тебе от меня надо?!», — беззвучно открывая рот, распалилась гневной тирадой Альма, после чего резко схватилась за горло.

Да, вот именно: она наконец осознала, что не дышит.

Пара секунд паники, страшных конвульсий и вот Альма уже стоит с озадаченным лицом: наблюдает, как на неё катится лавовый панголин, словно огненное колесо. И почему только ей совсем не страшно?

Будто бы на инстинктах, Альма замахнулась левой рукой, дождалась, когда панголин прикатит поближе, а потом ка-а-ак даст прямо по броне! С виду грозное животное рассыпалось на обсидиановые чешуйки, будто фейерверк.

— Ого, — только и умудрилась сказать девушка, вспомнившая, как дышать.

А потом, как по наитию, она воспарила над землёй, что совершенно Альму не удивило. Она скептично хмыкнула, будто так и надо, и полетела в поисках чего-нибудь интересного.

Третьим пробудившимся стал Бальтрейд.

Мужчине не повезло оказаться посреди глубокой сталактитовой пещеры в кромешной темноте. Всё оказалось не так плохо, ведь он различал в темноте очертания обстановки вокруг, словно на глазах был надет прибор ночного видения.

Бальтрейд привычно коснулся лица, пытаясь снять с себя экипировку, но тут же удивился, когда дотронулся собственного носа и едва не ткнул в глаз пальцем. Привычной ему экипировки не оказалось, только странный обтягивающий костюм на мускулистом теле, который подчёркивал могучий рельеф его тренированных мышц.

Обычно, при попадании в пещеру инстинкт всех живых организмов подсказывает рыть путь на свободу вниз или вбок, однако, Бальтрейду эта затея виделась глупой. Мужчина поднял взгляд на потолок, откуда ощущал где-то по близости свежий воздух. Он догадывался об этом через вибрации, передаваемые по камню, проходящих по его стопе вплоть до самого мозга.

Ему вдруг стало всё равно, что он не дышит, плевать, где он находится и почему. Бальтрейд упорно смотрел вверх, где чувствовал волю. Одним могучим рывком мужчина взлетел пулей вверх, с лёгкостью пробивая камень пещеры, будто он был сделан из пенопласта. Крошившаяся под натиском каменная порода гладила ёжик его коротких поседевших волос, застревала на густых усах, пыталась забиться в глаза, но тут же выскальзывала, будто тело Бальтрейда защищала неведомая сила.