— Я знаю, что ты не понимаешь.
— Как? Неужели я должен был ее отпустить? Проявить милосердие? — Исидор покусывает губы. — Это не метод раскрытия тайн.
— Верно, — соглашается Джентльмен.
Под этим единственным словом что-то скрывается, Исидор чувствует это. Гнев помогает уловить суть.
— Я думаю, вы лжете, — заявляет Исидор. — Я не наставник, потому что я не целитель. Безмолвие тоже не целитель. Причина в том, что вы кому-то не доверяете. Вам понадобился сыщик, который не был воскрешен. Сыщик, который умеет хранить секреты. Вам нужен сыщик, готовый охотиться за криптархами.
— Такого слова не существует. — Джентльмен надевает шляпу и поднимается. — Благодарю за помощь.
Наставник дотрагивается до лица Исидора. Прикосновение бархата кажется удивительно легким и мягким.
— Между прочим, — добавляет Джентльмен, — ей не понравятся шоколадные башмачки. Вместо них я взял для тебя трюфели.
Он уходит. На траве остается аккуратно перевязанная красной ленточкой коробка шоколада.
Интерлюдия
КОРОЛЬ
Король Марса может увидеть все, но есть места, куда он предпочитает не заглядывать. И космопорт, как правило, остается одним из таких мест. Однако сегодня Король лично присутствует здесь, чтобы убить старого друга.
Зал прибытия построен в старом стиле Королевства — огромное пространство под высоким куполом. В зале разноцветная толпа приезжих из других миров. Они осторожно двигаются, стараясь привыкнуть к марсианской гравитации и ощущению гостевого гевулота на коже.
Невидимый и неслышимый для всех, Король проходит мимо чужаков: аватары Царства, сухопарые жители Пояса в медузообразных экзоскелетах, порхающие Быстрые, зоку с Сатурна в базовых телах. Король останавливается перед статуей герцога Офира и вглядывается в потрескавшееся лицо, оскверненное Революционерами. Сквозь прозрачный купол высоко над залом он видит «бобовый стебель»,[16] невероятную линию, перечеркивающую небо цвета ржавчины и вызывающую головокружение у каждого, кто пытается проследить за ней взглядом. К горлу подступает тошнота: навязчивое состояние, вживленное бесцеремонной рукой столетия назад, все еще присутствует.
Сжав кулаки, Король заставляет себя смотреть, сколько хватает сил, раскачивая в голове воображаемую цепь. Затем он закрывает глаза и начинает поиски другого невидимого человека.
Он позволяет своему мысленному взору скользить по толпе, заглядывать в лица и глаза, отыскивая следы манипуляций в недавних воспоминаниях, словно потревоженные листья в лесу. Надо было сделать это раньше. Личное присутствие в этом месте дает странное ощущение чистоты. За долгие годы Король стал почти одинаково воспринимать воспоминания и действия, и резкий привкус реальности кажется бодрящим.
Заключенная в память ловушка почти незаметна, она прячется в свежей экзопамяти аватара Царства, глазами которого смотрит сейчас Король. И она действует в обе стороны: воспоминания о воспоминаниях почти затягивают Короля в бесконечный туннель дежавю, увлекают, словно головокружение при взгляде на «бобовый стебель».
Но Король искусен в играх памяти. Усилием воли он заставляет себя оставаться в настоящем, изолирует отравляющие сознание воспоминания, возвращается к их источнику, слой за слоем снимает пласты экзопамяти, пока не остается зерно реальности: худой лысый мужчина со впалыми висками в плохо подогнанной форме Революционера, стоящий в нескольких метрах и глядящий на него темными глазами.
— Андре, — с упреком окликает его Король, — что ты себе позволяешь?