Уцелел он, скажем, не совсем – ран и ссадин на мохнатой шкуре было не счесть, одно ухо оторвано почти под корень, а на левом боку кожа висела длинным кровоточащим лоскутом, но мой щенок-переросток был бодр и полон энергии. В настоящий момент он деятельно скреб когтями полированный металл одной из стен, не забывая азартно облаивать что-то нам невидимое или за этой стеной скрывающееся.

– Мефодий, дорогой мой!

Что ж, разок погладить себя по холке создательнице пес позволил, но не более того: не время сейчас для нежностей, понимаешь!

– Чем ему не понравилась эта стена? – недоумевающе повернулась я к подруге, уяснив, что ласкаться четвероногий боец не намерен ни под каким соусом.

– Какая стена? – подозрительно сощурилась на меня Зареганда-диу.

– Да вот же…

– Это не стена, а вход в шлюз для крупнотоннажных грузов!

Я задрала голову и действительно разглядела на умопомрачительной высоте плавно загибающуюся щель. Вот это люк! Паршивенький же инженер из тебя, Доза! Только даром пять лет в институте угробила.

– Так что же мы стоим? Нужно открыть и посмотреть!

– Попробуйте! У меня что-то не получилось…

Я, не тратя слов, подошла к пульту, уже выдвинутому из стены, на секунду задумалась и выдала. Инженер я, признаться никакой, но…

– Доза! Вы гений!

Металлическая стена неторопливо пошла вверх, открывая постепенно ширившийся проход в почти неосвещенное помещение, могущее соперничать по размерам с залом ожидания. Не дожидаясь, когда плита поднимется окончательно, мы с Зарегандой-диу, слава Богу, чрезмерными габаритами не отличающиеся, юркнули в полуметровую щель и втащили за собой отчаянно скулящего Мефодия, которому она была тесновата. Работенка, я вам скажу была еще та! К слову сказать, металлическая «дверца» сразу после того, как мы оказались внутри почему-то прекратила подъем. Причуды неведомых конструкторов, не иначе.

Едва оказавшись в шлюзе, щенок, опять таки, не тратя времени на нежности, растолкал нас самым невежливым образом и ринулся куда-то в полутьму, оглашая гулкое пространство яростным лаем.

– Вот неблагодарная скотина! – горько пожаловалась я подруге, поднимаясь с пола и помогая подняться ей. – Собака, одно слово!..

Ответить она не успела, так как под теряющимися в высоте сводами вспыхнул ослепительный свет…

Мы с Зарегандой-диу пробирались вдоль стены, представляющей собой нагромождение трубопроводов, кабелей, разного рода кронштейнов и всевозможных дисплеев, чуть ли не ползком. А что бы вы хотели от двух слабых женщин, пусть отчаянно смелых, но, все равно – не мужчин. Как я жалела, вопреки здравому смыслу, что не оставила один завалящий ратепутс на такой вот крайний случай. Хоть бы железяку какую-нибудь оторвать от стены – какое-никакое, а оружие… Но оборудование станции было сработано на совесть и всем моим попыткам совершить акт вандализма сопротивлялось стойко.

С каждой минутой лай Мефодия усиливался. Без сомнения же он нашел беглого террориста – стал бы разоряться из-за какой-нибудь жалкой крысы созданный мной пес! Конечно, если крыса не очень большая и не слишком аппетитная…

Двигаться становилось все труднее и труднее, поскольку пол, ровный и плоский у люка, постепенно прогибался к центру, принимая форму половины цилиндра, а когда мы приблизились к лицевой стене шлюза, то помещение превратилось в цилиндр полный. Завершался коридор огромной крышкой, не менее пятидесяти метров в диаметре, слегка вогнутой и совершенно лишенной каких либо выступающих частей в отличие от «мохнатых» стен. Тем непонятнее было, каким образом умудрился вскарабкаться в центр циклопического параболоида, туда, где имелась небольшая выемка, ценакиреманин, яростно облаиваемый вставшим на задние лапы Мефодием, летать не умевшим и, поэтому, вынужденным довольствоваться лишь акустическим воздействием на мерзавца. Я, впрочем, полагаю, что лже-Иннокентию, первоначально, до близкого знакомства с моим милым песиком, препятствие тоже казалось неприступным…

– Вам там удобно? – задрав голову, поинтересовалась я самым любезным тоном, хотя внутри меня все клокотало от ярости. – Не желаете ли спуститься? Мефодий не кусается!