— Да я ж невыездная долго была, только в колониях и союзных. Ну… на Аляске, она тогда наша была, на Филиппинах. Которых в Петрины переименовали. Ещё до того, как они о независимости объявили. А, ну, в Греции десять лет назад, в Сербии. А сейчас обросла народом — всё-таки, пятнадцать душ уже, куда я уеду. Своих детей нет, так эти охламоны вместо… У Ленки вон двоюродная на сносях — опять подарок барский готовить.

А дальше началось то, по чему я в какой-то мере даже соскучился: легендарные «разговоры на кухне», которые встречались мне во всех возможных мирах, при любом возможном политическом и социальном строе. Тётушка немного рассказала про своих крепостных: почти все проживали в Верх-Исетске, только одна семья на окраинах. Про то, что всем старалась дать образование и помочь с жилплощадью.

— Сейчас вашему брату, Исидор, хорошо — тебе и семья помогает, и баре, и Дворянский дом, и государство, и у картелей программы социальные. Пенсия на пять лет раньше нашей. Отработка всего два часа в сутки.

«Исидор» — с небольшим удивлением я отметил, что совсем не предполагал такое полное имя у своего камердинера. Он же немного неуверенно вступил в дискуссию:

— Десятина… Смена жилья при переезде барина.

— Повозмущайся мне! — тётка впервые, похоже, подняла голос. — Ты знаешь, сколько я налогов плачу? У меня у некоторых мещан знакомых дом богаче уставлен, чем у меня. Льготные продукты малоимущим.

— Наказания суровей… Ну, и как некоторые баре зверствуют, тоже знаете.

— Знаю, — поморщилась тётушка. — Ну, мы же не Демидовы какие-нибудь. Не Козицкие. И твоя хозяйка, Валентина Альбертовна — тоже.

— И я это очень ценю, — Сид в характерном жесте приложил руку к груди, но тут же поморщился от боли в ребре. — Болит, зараза!

Тётушка посмотрела на эту картину с сожалением, потом полезла в телефон.

— Вася? Свободный? У тебя же на этой неделе вообще часов отработки не было? Свободен? Задачка есть. Тут у меня племяш, а у него комардин раненый, да ещё машина в ремонте. В аэропорт доставишь?

Кивнула и продолжила:

— Ну, собирайтесь. Васька поможет.

Вещи мои уже были собраны, поэтому затягивать не стали. Васька, живущий на первом этаже, оказался коренастым и слегка лысым мужичком лет сорока, улыбчивым, но приветствовал сухо. В дороге разговорились: выяснилось, что он управляющий магазинчика электронных девайсов, записанного на тётушку.

— В этом году слабые продажи, цены на конвейерную электронику поднялись, кризис поставок редкоземельных. А камнерезы нарасхват, все на военку выходят. Да и стоят аппараты вроде «Циммера» — впятеро дороже обычных. Вот вы отучитесь… Как у вас, Эльдар Матвеич, с учёбой-то?

Сказал он и осёкся, видимо, понял, почему мы едем в аэропорт, и что сморозил глупость. Но тут же исправился.

— Ну и ладно. Осенью в московских или питерских вузах попробуете. Там, конечно, и конкурс выше, и учат хуже, зато ближе к дому. Вы по стопам отца не думали идти?

— В каком смысле? — осторожно спросил я.

— Ну… он же у вас, насколько знаю, кризисный менеджер в ПУГК? Или сменил уже работу?

— Поволжско-Уральский Газовый Картель, да, — выручил меня Сид. — Где находится Матвей Генрихович — неизвестно. Где-то в колониях, судя по всему.