— Мое отношение к методам работы господина Плеве, Вы, конечно, знаете?
— Конечно.
— И понимаете так же, по каким причинам я НИКОГДА не буду общаться с этим… С этим господином лично, тем более по служебным делам?
Вопрос повисает в воздухе…
Баньщиков внимательно смотрит на меня. Наконец отвечает. Тоже вопросом:
— А если Государь Вас попросит, как тогда?
Так же внимательно смотрю на него:
— Михаил Лаврентьевич… Я может быть дерзость скажу, но если речь пойдет о моей работе с господином Плеве под одной крышей, лучше высадите меня прямо здесь! А Николаю Александровичу передайте мое глубочайшее почтение и сожаление. Но с этим человеком в одном ведомстве я не буду служить. Увольте!
Баньщиков, чувствуя, как я распаляюсь, неожиданно улыбается, кладет мне руку на руку, которой я нервно сжимаю ручку моего саквояжика.
— Сергей Васильевич, дорогой, поставьте обратно саквояж, ради Бога. Никто не србирается Вам предлагать службу под Плеве, или мирить с ним. Придет время, захотите — сами во всем с ним разберетесь. Но тогда, полтора года назад, вы понимаете… Вас очень профессионально подставили. Совершенно обдуманно. Даже, если здесь уместен такой термин, красиво. И могу Вас обрадовать — сейчас я уже знаю точно кто режиссер сего действа.
Молчу. Хотя вопрос так и рвется…
— Это сделал господин Витте.
— Но…
— Да. Именно он. Злейший враг Плеве. Его вполне устраивала ситуация когда два его врага грызутся не на жизнь а на смерть.
— Я? Я враг Сергея Юльевича? Вот уж…
— Это Вы себя не считали его врагом. А он считал. Причем весьма и весьма опасным. И объясню я Вам это как дважды два. Вы, милостевый государь, своей так называемой "зубатовщиной" организовывали рабочих практически в профсоюзы. Пусть зачаточные, однобокие, ущербные в чем-то, но для фабрикантов и капиталистов не менее от того страшные. Понимаете, Вы отбирали у них деньги! Для рабочих, конечно, не себе любимому, но им то от этого веселее не становилось. Может быть это были те самые деньги, которые они планировали отдать эсэрам или эсдекам на дело буржуазной революции!
Да Вы, собственно говоря, и не таились вызывая их на бой. Ваша идея сдержек и противовесов — в данном случае "прикормка" рабочих в противовес "нахальной" буржуазии? Вы ведь в письме к Ратаеву свои взгляды предельно четко изложили.
— Но, простите, это же частная корреспонденция! Как оно…
Поверьте, эта информация ушла не через него. Но, как Вы понимаете, осведомлен о Вашей позиции не только я. А кто при Николае Александровиче всегда был агентом промышленной и банковской буржуазии? Правильно, Сергей Юльевич. И его в Вашем клинче с Плеве больше устраивала, по большому счету, Ваша голова на подносе, дорогой мой Сергей Васильевич. А уж без Вас и с Плеве ему справиться было бы много легче. Или Вы с Вашей то проницательностью не догадывались о таком раскладе?
— Догадывался. Но к сожалению уже потом, во Владимире… В тот же момент эмоции взяли верх, к сожалению. Да и доброхоты подсобили… Как я понимаю, Ваше появление при дворе помешало этим подрывным планам фон Витте?