Контр-адмирал Иван Константинович Григорович был раздосадован как ходом боя, так и своей в нем ролью. И для этого у него были, казалось бы, довольно веские основания. Хотя он начинал сражение младшим флагманом отряда из пяти броненосцев, а сейчас под его командованием находились уже шесть, оптимизма это не добавляло. По сути, после смертельного ранения Григория Павловича Чухнина, он теперь стал адмиралом "инвалидной команды" российского линейного флота.

С трудом пройдя в компании с флаг-офицером лейтенантом Азарьевым и художником Верещагиным по верхам своего корабля, чтобы добраться до кормового мостика, а только оттуда можно было нормально рассмотреть состояние идущих за ним мателотов, он был шокирован увиденным. Его флагман, на котором только минут десять назад потушили последний пожар лишился ровно половины своей боевой мощи, частично выгорел, принял около тысячи тонн воды через пробоины и для спрямления крена, и имел заметный дифферент на нос. Скорость, которую он мог развить не превышала 11–12 узлов, а картина жестоких разрушений в надстройках и рваных дыр в небронированном борту была просто невыносима для сердца человека, который всеми фибрами души любил эти рукотворные стальные существа, понимал их красоту и особый шарм кораблестроительной эстетики.

Увы, в таком, или даже еще более худшем состоянии находились и еще три корабля его колонны. "Полтава" была повреждена практически так же как и "Петропавловск". Только воды приняла несколько меньше и могла еще держать 13 узлов. Но больше всех пострадал идущий следом "Сисой Великий". На корабле полностью выгорела батарея шастидюймовок, не действовал главный калибр в носовой башне, где был залит погреб, и лишь кормовая, две шестидюймовки на спардеке и несколько мелкашек могли поучаствовать в отражении минной атаки. Кроме того он зарывался в море по самые клюзы и вода грозила захлестнуть в многочисленные пробоины, видимые в бинокль и у форштевня, и несколько дальше, под мостиком. Половина дефлекторов была или повалена или снесена. За превращенными в решето, чудом стоящими трубами, громоздилась куча чего-то, что не так давно было рострами и кормовым мостиком. По сообщению Озерова скорость его корабля была не свыше 10 узлов, что, собственно, пока и стало эскадренной скоростью всего отряда.

Весьма жестоко пострадала примкнувшая к ним недавно "Победа". При прохождении контркурсами с японским флотом, она была концевой в отряде Небогатова, шедшем в авангарде перед броненосцами Григоровича. И Иван Константинович лично видел, как избивают этот броненосец "Микаса" и "Сикисима". Безусловно, Того стремился как можно быстрее вывести из строя недостаточно бронированные, но весьма быстроходные русские броненосцы-крейсера. И наверное, если бы бой велся не на контркурсах, когда колонны сближались и затем расходились на скорости свыше тридцати узлов, а в параллельно идущих линиях, боевая устойчивость "пересветов" против первоклассных броненосцев составила бы минут пятнадцать на той убойной дистанции в две — три мили, на которой сегодня сошлись флоты. В пользу этого говорили и их огромные по площади силуэты — "Победа" была просто каким-то форменным "снарядоулавливателем"! Не удивительно, поэтому, что сами корабли Небогатова не нанесли фатального урона крейсерам Камимуры. Просто не успели. Броненосцы Того уже на сближении "вынесли" им большую часть средней артиллерии подбойного борта и около половины десятидюймовок.

Поразительно при этом то, что "Пересвет" и "Ослябя", судя по их посадке в воде, избежали обширных затоплений и даже сохранили приличный ход. Но вид у них был страшный. Особенно у заваленного обломками, лишившегося обеих мачт флагманского "Пересвета". Его передний мостик был превращен в бесформенное нагромождение искареженного и перекрученного железа, батарея трехдюймовок практически выпотрошена. Броневые плиты верхнего левого носового каземата сдвинуты вниз так, что орудия были ими зажаты и вывернуты из цапф. Передняя половина первой дымовой трубы была вскрыта как будто огромным консервным ножом, во второй извергала дым почти идеально круглая сквозная дыра в две трети диаметра. В носу, по левому борту дымилась громадная рваная рана от нескольких снарядных поподаний. По счастью пока надводная. Но стоит израненному кораблю сесть форштевнем хоть на метр-два — и катастрофа неминуема.

"А ведь говорят еще, что снаряд в одну воронку дважды не падает… — Иван Константинович хорошо помнил в каком виде "Пересвет" вернулся в Артур после боя у Бидзыво, — И вот опять: вновь раскровянили ему многострадальный нос"… Однако, при всем при этом, с управлением, переведенным в кормовую боевую рубку, броненосец-крейсер не отставая тянулся за "Ослябей", и обогнав еле ползущую колонну Григоровича пошел на выручку "России" и "Рюрику"! Но "Победа" поспеть за систершипами уже не могла.

По докладу ее командира, корабль принял около полутора тысяч тонн воды в пробоины в кормовой части. Такова была цена двух подряд попаданий в ватерлинию "Победы". Одного в районе второй башни главного калибра, второго еще ближе к корме. Дифферент и крен удалось несколько выравнять контрзатоплением в носу, но корма броненосца все равно села на метр или даже более того. Скорость его теперь не превышала 12 узлов, поэтому Руднев приказал "Победе" примкнуть к третьему броненосному отряду. Кстати именно зрелище избиения этого броненосца заставило Григоровича перенести огонь своего флагмана на влепившего этот "дуплет" "Шикишиму". И похоже, что ту самую кормовую башню уже после расхождения с ним контркурсами, "Петропавловск" японцу на время "заткнул".

Сразу за "Победой" в строю шел "Три Святителя", еще час назад несший под клотиком фор-стеньги флаг вице-адмирала Чухнина. Корабль, оказавшийся настоящим "становым хребтом" русского флота в этом скоротечном, но жестоком бою. Передача Макаровым в третий отряд одного этого броненосца кардинально повысила боевую устойчивость русского соединения.

Он был построен на Черном море, и теоретически его на Дальнем Востоке быть вообще не могло. И среди причин этого, кроме очевидной проблемы прохода закрытого турками Босфора, был и сам генезис наших линкоров, создававшихся для этого изолированного театра.

В России начала века было две фактически независимые школы линкорного кораблестроения. Балтийская и черноморская. На Балтике корабли строили для гипотетической войны с Британией, которая планировала крейсерской. В этой войне, которой всерьез никто не ждал, и главное — в угрожаемый период, русские крейсера и, желательно, броненосцы должны были выйти в океан и стать неуловимыми рейдерами на безграничных британских коммуникациях. Исходя из этого балтийские линкоры имели огромный запас хода, хорошую скорость, приемлемое вооружение и слабое бронирование. Венцом творения этой школы стали броненосцы-крейсера типа "Пересвет". На Черном море все обстояло иначе… Там возможный противник был один — Турция, запечатывавшая выход русских кораблей из этого моря уже 200 лет. И война против нее считалась неизбежной, и планы десантной операции для захвата Босфора разрабатывались и корректировались постоянно. В этой войне у черноморских линкоров цель была простая как мычание, и… практически невыполнимая. Они должны были сначала своими бронированными лбами проломить стену обороны турецких береговых батарей, а потом… Потом им предстоял лобовой бой в узкостях с ожидавшейся на помощь османам британской эскадрой. Теоретически — при поддержке своих береговых орудий, за своими минными полями, если конечно те успеют поставить ДО прихода англичан…

Поэтому для черноморских корабелов приоритеты были другие. Дальность… А куда нам ходить из моря, которое заперто противником? Зато на бронировании и вооружении линкоров на Черном море почти никогда не экономили. И сегодня самый яркий представитель этой школы кораблестроения устроил сюрприз японскому флоту. Расстреливаемый в четыре корабя "Три святителя" был почти постоянно скрыт от наблюдения столбами воды от взрывов японских снарядов. На нем поочередно замолкали орудия и появился дифферент на нос, он снизил скорость, а вся его носовая оконечность какое то время представляла из себя море огня. Но… При все этом, ОН НЕ ТОНУЛ, и кажется совершенно не собирался это делать! В итоге корабль сохранил в строю кормовую башню главного калибра и 7 шестидюймовок в бронированной батарее, хотя выше ее минут двадцать бушевал пожар, обе верхних шестидюймовки подбойного борта были разбиты, а то, что творилось вокруг его двух, вернее уже полутора труб подозрительно напоминало "Сисоя Великого".

Иван Константинович отметил, тем не менее, что не смотря на очевидные значительные разрушения в верхних частях броненосца, все пожары были уже потушены, корабль уверенно держался в строю, и несмотря на пятьсот тонн воды в корпусе сохранял возможность дать 13 узлов.