Глава 10

Глава 10

Коста уже терял сознание в своей жизни. И каждый раз, когда это происходило, все было одинаково. Ты находишься во тьме, не отдавая отчета своим действиям. Тебя словно выключает, как электрический прибор, а затем так же включает. Не резко.

Медленно.

Экран зажигается. Тьма постепенно расступается по краям. Возвращается звук. Нехотя и неспешно пробивается через вязкую жижу, звучит как из колодца или из-за подушки, плотно прижатой к ушам.

Ты с трудом вспоминаешь, где находишься, а затем судорожно пытаешься понять, что произошло.

И все это Коста переживал вновь. Только с той разницей, что он теперь находился в каком-то подвале. Его что, похитили? Нет, это…

- Коротышка…

Коротышка… так его называл только один человек во всем свете - его отец. Сознание, несмотря на боль, волнами разливающуюся по всему телу и даже тем местам, которые, как прежде думал Макдалов, от природы не могли болеть, заработало с утроенной силой.

Коста, с трудом приподнявшись, осознал, что он находился не в подвале, а в том самом крематории. Только выглядящим так, будто здесь неделю работали подрывники.

Ну или несколько секунд сражались супер с монстром.

Куски вырванных цементных блоков. Ржавая вода, текущая из порванных и разломанных труб. Свисавшие, искрящиеся провода. Где-то что-то с шумом взрывалось. Вдалеке эхом звучали падающие осколки завалов.

Коста, не веря своим глазам, подобрал чудом уцелевший смартфон и зажег фонарик.

Сделал он это явно зря.

Парнишку едва не вытошнило.

Там, впереди, в эпицентре сражения, во впадине глубиной в метр и шириной примерно столько же, в луже крови, валялись части тела. Руки, ноги и голова. С европеоидным лицом. И темными, карими глазами. Очень знакомыми Косте глазами.

Он сомневался, что вообще когда-либо сможет их забыть. Вот только несколько минут назад они принадлежали вовсе не порванному на части человеку, а огроменному гуманоидному волчаре.

Оборотню.

- Я тут… Коротышка…

Коста повернулся на звук. Около дальней стены лежал тот самый мужчина. Его лицо, отчасти восстановленное, пересекали три длинных, кровавых пореза. Левая рука была вырвана от локтя, правая нога превратилась в обглоданный огрызок, а левая изломана под таким углом, что напоминала плохо сделанный рисунок.